Развод. Я календарь переверну

Блио Элен

– Над чем?

_ Сет блюд называется «Вечность», символ времени, от малого к большому.

На создание каждого блюда требуется время. Для одного блюда это минуты, даже секунды.

– Секунды? Это... помидор на дольки порезать?

– Почти, - усмехается Денис, а я думаю, что имя ему совсем не подходит. Я бы назвала его Александр, как Великого, иди Эдуард... Может быть Чарльз, Карл... в общем, что-то величественное, королевское. Денис для него мелковато.

– Ты всё увидишь,

а шеф покажет и расскажет. Для одного секунды, для другого —годы! Всё не просто, а в целом и секунды и часы и дни, и годы складываются в …

– Вечность.

– Именно.

Я усмехаюсь.

– Что?

– Не даром Снежная королева требовала, чтобы Кай выложил именно это слово.

– Я не Снежная королева, Ада.

– Да, скорее это я.

Мы смотрим друг на друга.

– Ты? О, нет. Ты - живое пламя. Огонь. Плазма. Звезда, в недрах которой происходят термоядерные реакции, способные крушить, уничтожать и в то же время дарить жизнь, создавать.

Боже, как мне нравится с ним говорить!

Это... как изысканное вино, которое подают нам сразу.

– Мы начинаем с легких напитков и легких блюд. — это говорит уже шеф, улыбается, делая жест официанту, наполняющему бокалы.

Шеф наш, русский, Никита Ярославцев - он начинает шоу.

Первое блюдо напоминает маслины.

Всё как я и думала — огромная тарелка и несколько ягод. На самом деле это...крыжовник! Он маринуется несколько дней, сквашивается, подаётся в соусе из масел. Необычно, вкусно.

Дальше хлеб — его можно и нужно пробовать с маслом из-под крыжовенных маслин. Хлеб выпечен на закваске возрастом более полугода, подаётся со специальным сливочным маслом, название я не запомнила.

Вообще, понять, что вам подают — крайне сложно было бы, если бы не объяснения шефа.

Например, что это такое в непонятной то ли розочке, то ли тарталетке? А это мороженое из картофеля. Скажете - ужас? Нет! Это очень вкусно. Правда, на один зубок. Но на то и высокая кухня.

Дворжецкий делает вид, что не разглядывает мои реакции внимательно, но именно это он и делает.

Неужели ждёт, что во мне взбунтуется рабоче-крестьянское прошлое предков, и я вскочу, завопив, что это издевательство и побегу набивать живот во «Вкусно и точка»?

Нет, мой дорогой. Насчёт рабоче-крестьянского — это не к нам. Мы-то всё больше княжны.

Не могу сдержать смех.

– Интересно, над чем?

– Вспомнила историю нашего княжеского рода.

– Любопытно.

– Просто вы так смотрите, думаете, мне не нравится?

– Я...- он улыбается, глаза мерцают в темноте, он в этот момент похож на Мефистофеля, или актёра, играющего дьявола в известной картине. — Я любуюсь тобой. Ты прекрасна.

– Спасибо.

Я умею

ценить комплименты. Научилась.

Самым быстрым в приготовлении оказывается креветка.

Шеф разделывает её при нас. Реально несколько секунд и на тарелке то, что можно есть, в изысканном соусе.

Вкусно. На самом деле вкусно.

Как и чернёный лук — шалот, который карамелизируют в течение восьми месяцев. И японское натто из сброженных соевых бобов. И тарталетка из томатной воды с ‘икрой кижуча, нерки и форели с сельдереем. Равиоле с крабом, лапки перепела, рулет из каре ягненка с каштанами.

И, конечно, десерт.

Десерт, без сомнения, отвал башки во всем.

Начиная с внешнего вида — заплесневелый лимон, можете себе представить? О, да, это что-то нечто, как иногда говорит моя Ева. Чернёный лимон, который готовили без кислорода целых восемнадцать месяцев.

Денис шепчет на ухо.

– Мы только начинали ремонт здесь, а Никита уже поставил эти лимоны в специальное место.

Да, это сильно.

В целом лимон — милое и свежее пирожное из сливочного сыра.

– Его тоже мариновали несколько месяцев, - иронизирую я.

– Свежайшее, молоко буквально вчера из-под коровы, - парирует сам шеф.

Вкусно. И... несмотря на то, что все блюда были крохотными, я наелась.

Я сыта.

Правда.

И мне очень нравится общество Дворжецкого.

Его рука на моей ладони. Его взгляд.

Сейчас понимаю, что значит выражение — плавиться от взгляда. Реально плавлюсь.

Таю. Стекаю в трусики, ах-ах.

Да, секса хочется.

Но... не так же быстро?

Не на первом, по сути, свидании?

Хотя оно на самом деле второе.

Мы уже танцевали танго.

Почему-то вспоминаю не танец, в котором мы двигались вместе с Дворжецким, а то танго, на юбилее.

Герман, будь он не ладен!

Почему?

Сглатываю, силясь улыбнуться.

Гнать эти мысли, гнать, гнать.

С Германом у меня работа. Он помогает мне оставить муженька у разбитого корыта.

А Дворжецкий... Дворжецкий для души. Да?

Да.

– Поедемте, Ада, нас уже ждут.

– Кто?

– Зал, музыканты, паркет, ваши туфельки.

Ах-ах, каждая его реплика точно выверена. Он хочет вывести меня на эмоции, заставить поддаться. А что же я? Поддаюсь?

М-м-м... а так хочется, да?

Упасть в руки настоящего мужчины. Поднять лапки.

Просто быть женщиной.

Сла-абой!

Как же хочется быть слабой!

Он помогает мне застегнуть туфли. Прикосновение пальцев к лодыжке — самое острое эротическое переживание последних дней.

И взгляд. В глубине его глаз горит нефть. Пламенеет.

Как всё остро.