Разводящий Апокалипсиса
Шрифт:
— Ты даже не понимаешь, что сделал. — Валентин ощутил вибрацию в животе, означавшую, по-видимому, тяжелый вздох. — С телами покончено, Фалер. Ты пробрался в страну мертвых в своем собственном теле и пронес с собой этот колдовской меч. Я был неуязвим против сил этого мира, но твой удар оказался для меня смертельным. Я не смог удержать свою Силу.
— А по-моему, Силы у тебя и сейчас хоть отбавляй, — ответил на это Валентин. Он зачерпнул из околоемаевского пространства немного магии и засветил перед собой огненный шарик. — Как, по-твоему, я его
На этот раз вибрация в животе больше походила на смех.
— С помощью своей Силы! — ответил Емай.
— А вот и нет, — усмехнулся Валентин. Он огляделся по сторонам, убедился, что кроме него самого и ярко светящегося шарика, в стране мертвых больше ничего не видно, и перестал улыбаться. — Я воспользовался твоей Силой. И кстати, хватит сидеть у меня в печенках!
С этими словами Валентин зачерпнул еще Силы — что здесь, в полной пустоте, оказалось исключительно легким делом, — и материализовал перед собой несколько ведер воды. Затем схватил наскоро сложенной «перчаткой» пустое пространство, где «жало» пыталось уничтожить какую-то слишком сложную даже для Валентина сущность, и перенес этого, как он надеялся, Емая прямо в центр образовавшегося прозрачного шара.
По воде пошла рябь, и у шара открылся рот.
— Ты не прав, — сказал он, пофыркивая точь-в-точь как Емай. — Это я пользуюсь сейчас твоей Силой!
Валентин почесал в затылке. Действительно, сообразил он, как это Сила может принадлежать Емаю, если от него, почитай, ничего толком и не осталось? В нормальном мире та ажурная магическая конструкция, которую Валентин только что переселил в водяной шар, распалась бы на части в считанные мгновения. Пожалуй, он прав, сказал себе Валентин. Я его действительно убил.
— Ну хорошо, — примирительно сказал Валентин. — Мой удар оказался смертельным. Чего ты хочешь еще?
— Того же, что и раньше, — ответил на это шар. — Я должен исполнить Пророчество. Возьми меня в мир живых!
— Ну вот опять, — вздохнул Валентин, поглаживая кольцо с огненным мечом.
— Подожди! — вскричал Емай, от волнения превращаясь из шара в эллипсоид. — Речь больше не идет о теле! Я прошу совсем о другом!
— Просишь? — переспросил Валентин. — Ну, давай проси.
По правде сказать, ему было не так уж интересно, к какому трюку прибегнет Емай на этот раз. Но вокруг по-прежнему было черно и пусто, и Валентин понятия не имел, как следует выбираться из страны мертвых. А следовательно, Емая надлежало слушать, и слушать как можно внимательнее.
— Я создавал Пророчество тридцать лет, — сказал Емай, словно не расслышав реплики. — Четыре года я провел в одиночестве, замурованный в каменном мешке. Я создавал демонов из кусков своей плоти и допрашивал их, терзая Небесным Огнем. Я нашел людей, которые пронесли мои тайные катрены через семь веков. Я предусмотрел все, что было в моих силах — в силах великого мага! Но Пророчество выбрало Фалера, который оказался сильнее меня. — Емай замолчал, и уголки
— Ты что-то говорил о просьбе, — напомнил Валентин.
— Да, о просьбе, — согласился Емай. — Пророчество должно быть исполнено. Тому, кто был и уцелел в Ампере, не нужно объяснять, почему.
Господи, подумал Валентин. Что же этот гад еще напророчил?!
— К несчастью, — продолжил «этот гад», — я создавал Пророчество, предполагая, что сам стану Фалером. Только зная будущее наперед, Фалер сможет выполнить все ему предначертанное. Без этого знания тебе нельзя возвращаться к живым.
— Так в чем же дело? — пожал плечами Валентин. — Рассказывай, у меня хорошая память.
Гигантский рот Емая изогнулся в горькой усмешке.
— Этого не передать словами, — сказал он и плотно сжал губы. — Пророчество указывает нам иной путь. Ведь ты — пришелец?
— Есть такое дело, — кивнул Валентин.
— Ты пришелец, — повторил Емай, — а это значит, что ты не обладаешь душой. Вот почему ты смог победить меня магией, которой не должно было быть в этом мире!
— В некоторых случаях, — поддакнул Валентин, — отсутствие души может быть весьма полезно.
— У тебя нет души, а это значит, что ее место свободно! — сказал Емай. — И вот в чем заключается моя просьба…
Но Емаю так и не удалось высказать свою просьбу вслух. Валентин на лету схватил мысль великого мага и согнулся пополам, задохнувшись от вспышки дикого хохота.
— Ты хочешь стать моей душой?! — завопил Валентин, показывая на Емая пальцем. — Ты! Ты!!!
— Я, — извиняющимся тоном сказал Емай. Он явно не понимал, отчего Валентин так развеселился, и несомненно подозревал самое худшее. — Ты понял меня правильно, Фалер. Я открою тебе дорогу назад, но мы вернемся вместе. Ты останешься в своем теле, а я стану твоей душой.
Валентин лихорадочно припомнил, что он вообще знает о душе. Пангийцы использовали эту штуку в самых разных целях — обслуживали ее, спасали, лечили, посылали в Верхние миры. И еще отдавали Богу, что обычно сопровождалось смертью тела. Точнее, припомнил Валентин, это как раз смерть тела освобождает ихние души, и Бог приглашает их в более подобающее место. В любом случае о телах, поведением которых командовали бы души, никто никогда не слышал. Наоборот, очень многие пангийцы плевали на свою душу с высокого дерева.
Так в чем же подвох? Валентин подозрительно посмотрел на водяной шар.
— Соглашайся, — сказал тот. — Ты же знаешь, душа не имеет никакой власти над телом. Ее единственное преимущество — возможность попасть в страну мертвых.
— Ага, — сказал Валентин. — Значит, если я умру…
— Да, — согласился Емай. Получив как следует огненным мечом, он стал значительно откровеннее. — Если ты умрешь, в страну мертвых попаду я.
— Хитро, — усмехнулся Валентин. — Пожалуй, для тебя эта сделка имеет определенный смысл.