Разящий клинок
Шрифт:
Бесс уже стала для него больше чем просто спутницей. Ее глазами он взирал на Владение — ей нравилось видеть ирков, Стражей и фей. Детские сказки ожили, и она обрела некое подобие рая. Он же считал Стражей монстрами, и ее восприятие помогало ему сохранять душевное равновесие.
— Помоги ей, — шепнула Бесс. — Если Моган ищет твоей помощи, то это и всем нам на пользу.
Поцеловав ее, он вышел на лютый холод и в снег.
Высокая демоница завернулась в меха и сделалась вдвое больше в обхвате.
— Мое племя расходует все свое тепло, — призналась она. —
— Так что случилось, леди? — осведомился он.
— Ты можешь поехать верхом?
Он состроил гримасу.
— В этом селении лошади не сыскать.
Она затрусила прочь, утаптывая перед ним снег могучими трехпалыми ступнями, и дорога сделалась легкой, кроме тех мест, где Моган встречался сугроб. Но завела она его не дальше, чем за решетчатые ворота Владения.
— У Тапио есть боевые олени. Тамсин заседлала тебе одного.
— Да что стряслось-то? — спросил Редмид.
— Тапио застрял где-то в снегах, — ответила она. — Я могу его найти, но мне нужна помощь. И ни ему, ни мне не хочется, чтобы об этом узнали.
— Проклятье, — сказал Редмид.
Его охватывало чувство безнадежности, но впечатляла любовь Бесс к этим... чудищам. А Тамсин всегда казалась ему сказочным существом. Он нырнул в пещеру, проникнув за теплую пелену — какие-то сильные чары, охранявшие палисадник, и там, внутри, обнаружилась пара маленьких ирков, которые держали остромордое животное, похожее на оленя, но с рогами, отогнутыми назад. Оно стояло под вполне лошадиным седлом, пускай и странной формы, украшенным крошечными бубенчиками поверх пестрой зеленой кожи.
Ирки поклонились.
Тамсин, которую Бесс называла Сказочной Королевой, стояла по другую сторону животного. Он чувствовал ее присутствие — и запах. От нее пахло сразу всем: солнцем, корицей и гилеадским бальзамом. Он поклонился. Это получилось машинально — он, Билл Редмид, считавший всех равными, без колебаний отвесил поклон Сказочной Королеве.
— Найди его, сэр рыцарь, — сказала она.
— Я не рыцарь, — ответил он.
Ее печальная улыбка дала понять, что его мнение не важно.
— А как же твой народ?
— Ступай, прошу тебя, — взмолилась она.
Он не смог отказать, вставил ногу в стремя, и огромная животина всхрапнула.
«Ну что, погрузился?»
Редмид чуть не вскрикнул.
Тамсин протянула ему амулет.
— С этим ты его отыщешь. Даже мертвого.
Олень выбежал в пургу.
«Слышишь меня, командир?»
Редмид унял дрожь в руках, устрашенный всем, что наблюдал в царстве ирков.
— Слышу... как ты это делаешь?
«Кто его знает! Хорошее место. Не волнуйся, я тебя не брошу. Ты занимайся своим делом, а я займусь своим. И не трогай без крайней нужды эту хреновину, иначе посмотрим, кто из нас сильнее. Ты понял?»
Редмид осторожно положил поводья на теплую шею зверюги и оставил там, связанные. Олень прибавил скорость, и Моган затрусила рядом.
Очень скоро они покинули нагретый мрак Владения и оставили позади окрестные хижины.
— Почему? — спросил Редмид. — Я не против, леди, но почему я?
Моган
— Мы в землях Диких, человек. Если его знать подозревает, что он застрял в снегах, раненый, то ничего не поделать. Достаточно того, что его спутница просит Стража и человека спасти ее господина.
Она повернулась намного проворнее, чем подобало существу ее сложения, и устремилась в лес.
— Отец никогда не пойдет на прямое покушение, — сказал Деметрий. Аэскепилес подлил ему крепленого вина.
— Такие нынче времена, ваша светлость. Если мы позволим узурпатору удержать город зимой, то нам конец.
Деметрий откинулся на спинку. Несмотря на его вздорность, глаза у него были подвижные, умные, и он уставился на собеседника.
— Отец сказал, что мы уже проиграли. И нам осталось одно: гадать, насколько большую часть севера удастся удерживать.
Аэскепилес покачал головой.
— Ваш отец всего лишь пал духом. Это было поражение местного значения, обычное дело на марше...
Деметрий выругался.
— Послушай, магистр! Возможно, именно ты и был нам нужен больше всех. Этот Красный Рыцарь применяет всевозможное чародейство. Когда началась заваруха, он завязал моих магов в узлы. Двоих. Он передвигал грозовой фронт, как хозяйка — занавеску!
— Согласен, — кивнул Аэскепилес. — Так избавимся от него!
Деметрий выпил еще.
— На свете полно сыновей, которые злоумышляют против отцов. Я не таков. Мне не хочется обмануть отцовское доверие.
Аэскепилес чувствовал, что собеседник колеблется.
— Мы не предаем вашего отца, а спасаем его дело. Разве император был хорошим правителем? Нет. Слабый глупец, он делал уступки каждому чужеземцу. Можно сказать откровенно? Даже узурпатор управляет империей лучше, чем император. Я понимаю, что это кощунство, но прислушайтесь, ваша светлость. Я присоединяюсь к мятежу не ради власти и поместий. Есть дела поважнее. Мы обязаны победить. Так что давайте отправим это послание! А когда узурпатор умрет, мы покаемся перед вашим отцом.
Деметрий снова отпил вина.
— Нам понадобится его печать.
— А гонец уезжает в город завтра, — подхватил Аэскепилес. — Нам следует поспешить.
Кронмир провел в городе уже больше недели. Он стоял у ворот Ареса смотрел, как через них проходит заснеженная имперская армия. О ее прибытии объявили вечером накануне, и все полагали, что она одержала великие победы и несет с собой целое состояние в мехах. Будь он проклят, но ему все равно. Кронмир благополучно обходился в жизни тем, что беспокоился лишь о вещах, ему подвластных. Однако зимняя кампания Мегас Дукаса длиною в месяц и ее итоги навели мастера Кронмира на определенные мысли о его нанимателе и вероятной продолжительности его миссии, а потому Кронмир пару дней потратил на кое-какие меры предосторожности.