Разящий клинок
Шрифт:
Абблемон без труда оттащил правителя от племянницы. Он был на голову выше, намного тяжелее и постоянно тренировался. Подняв монарха в воздух, сенешаль усадил его на стул, не причинив никакого вреда.
— Поднимайся и уходи, пока не зашла королева, — приказал он через плечо Клариссе.
Король судорожно втянул носом воздух, будто только что очнулся ото сна.
— Она сама виновата! — заявил он.
Абблемон повернулся к племяннице:
— Говорил я тебе, никогда не оставайся с ним наедине.
Всхлипывая, девушка прижала к груди разорванное платье и потянулась за своим инструментом. Но когда попыталась
— Она соблазнила меня, — заявил монарх, не сводя глаз с Абблемона. — Эта потаскуха.
Сенешаль всерьез задумался, не убить ли ему короля, но решил подождать и успокоиться.
— Ваше величество, вам письмо от капталя, а еще сюда направляется королева. Вы готовы ее принять? Она поймет, что здесь была Кларисса, — четко и осмотрительно доложил он.
Абблемон был привязан к племяннице, но мир и процветание Галле значили для него намного больше.
Король выпрямился.
Будто по зову, в покои вошла королева.
— Ах, — только и проронила она.
Королева была на десять лет старше своего супруга. Дочь человека, считавшегося самым богатым во всем христианском мире, она носила наряды и драгоценности исключительной красоты, а ее грацию и манеры восхваляли поэты трех разных стран. В пятнадцать лет, будучи королевой цветов, как ее тогда называли, она пела и танцевала перед открытием великого турнира на глазах у огромной толпы, состоявшей из друзей отца, тысячи рыцарей и их дам. Слава о ее невиданном мастерстве не утихла и по сей день.
Выражения, с которым она произнесла свое «ах», оказалось достаточно, чтобы разгневать монарха.
— У тебя нет права здесь находиться, ведьма! — по-мальчишески заорал он.
Королева Галле пересекла покои и остановилась около супруга. На фоне ее роскошного платья из золота и воротника, украшенного изумрудами, король и вправду выглядел сорванцом.
— Абблемон. — Королева слегка наклонила голову.
Сенешаль тут же опустился на одно колено, потупив взор.
— Я полагала, ты будешь лучше присматривать за своей племянницей.
Жеребец не поднимал глаз.
— Она накинулась на меня, словно течная сука! — вскричал король.
— Ну конечно, — тихо промолвила королева, умудрившись вложить в эти два слова как недоверие, так и полное безразличие. — Абблемон, проследи, чтобы я больше никогда не слышала ее имени.
— Как прикажете, мадам.
Кларисса де Сартрес стояла на мосту у подножия женского монастыря и наблюдала за темными водами реки — глубокими и очень холодными.
Девушка раздумывала о самоубийстве. Ее бессмертная душа уничтожена, как и все остальное. Бог мало интересовал ее. А жизнь, посвященная созерцанию и молитвам, ей совсем не подходила. Дверь ее комнаты впервые оказалась не заперта, как и задняя калитка монастыря, будто сам Господь дал ей разрешение. Никто не видел, как она пересекла внутренний двор. А может, всем было просто наплевать.
Вода казалась такой холодной, что воображение Клариссы, ее извечное проклятье, тут же нарисовало, как ее тело погружается в нескончаемую мерзлоту; как течение тянет его ко дну, чтобы оставить там навсегда; как она превращается в Бин Сидхе [30] из сказок ее
Настолько унизительно быть отлученной от двора — навсегда — за то, что на нее набросился король. У девушки начался приступ удушья, руки затряслись, и темнота снова сомкнулась вокруг нее.
«Но ведь не изнасиловал». Тут же перед ее внутренним взором пронеслись картины того, что могло произойти, но, к счастью, не произошло. А еще Кларисса вспомнила про скорость, с которой родной дядя избавился от нее, и безмерную радость придворных дам, прознавших о ее падении.
30
Бин Сидхе (из мифологии ирландских кельтов) — женщина-фея или дух, привязанный к определенному семейству. По преданию, Бин Сидхе, известная в Англии под названием банши, начинает издавать ужасные стенания, если кому-нибудь из членов семьи вскоре предстоит умереть.
«Богу наплевать», — подумала де Сартрес. Тогда она вспомнила, как один молодой человек произнес эти самые слова во внутреннем дворе ее отца. Больше года назад, в Арле. И то, как она презирала его за них.
Кларисса посмотрела вверх на стоящий на горе монастырь, затем вниз на стремительные воды Руна. И тут до нее дошло, что она вовсе не сбежала — ей позволили прийти сюда, чтобы неудобная правда утонула вместе с ней. На несколько ударов сердца ненависть всецело поглотила ее — чувство, которое до сей поры девушка испытывала крайне редко.
«Если я покончу жизнь самоубийством, они победят», — подумала Кларисса де Сартрес.
Морское путешествие не обошлось без приключений. Сэр Хартмут икогда не заходил так далеко на север. При виде огромных глыб льда, дрейфующих в море, словно белоснежные военные корабли, он не мог сдержать восторженных возгласов. Дул попутный ветер, и за десять дней приятного плавания они достигли берегов Кеоса, самого северного острова Мореи. В лучах заходящего солнца корабли держали курс на северо-запад. Приближался конец года, поэтому де Марш предпочитал не рисковать и выбирал маршрут от острова к острову, чтобы не выходить в открытое море. К счастью, штормов им удалось избежать.
К западу от Кеоса моряки заметили треугольный парус, предположительно огромного латинца, скользившего вдоль линии горизонта. Однако на следующий день, едва забрезжил рассвет, они снова оказались одни посреди бескрайнего океана.
За семнадцать дней путешествия им досаждал лишь дождь со шквалистым ветром. Три корабля не теряли друг друга из вида: «Божья благодать» шла впереди, за ней неровной линией следовали два судна сопровождения, расстояние между которыми составляло не меньше мили.
Каждый день от рассвета до заката сэр Хартмут во всеоружии проводил на главной палубе. По его приказу грот-мачту обернули толстым стеганым полотном, и он постоянно упражнялся у этого импровизированного тренировочного столба, нанося топором колющие и режущие удары. Во время продолжительных перерывов Черный Рыцарь сидел на носу корабля, любуясь безмятежной гладью океана. Иногда Этьен де Вье или Луи де Харткорт, второй его оруженосец, подходили и что-то читали ему, а бывало, устраивали дружеские поединки на затупленных мечах или копьях.