Разыскания в области русской литературы ХХ века. От fin de si?cle до Вознесенского. Том 1: Время символизма
Шрифт:
После стихотворения Дурылина записан сонет Верховского (л. 11об.):
Альбом честят гробницей и кладбищемЗа Байроном родные два певца.Нет, как в игре любимого лица,В нем до сих пор мы силы жизни ищем.И где порой малейшие чертыПрекрасного, великого былогоДля нас хранит изысканное слово,Там жив огонь нетленной красоты.И, может быть, в тревоге ежедневнойАльбомные листы – вот эти, тут, –Случайно и таинственно найдутЕдиный звук такой мечты душевной,Которая, века веков жива,Стирает все надгробные слова.В
176
Мы ссылаемся на первую публикацию (Галатея. 1829. Ч. I).
Вслед за этим следуют два небольших стихотворения Вяч. Иванова (л. 12 и 13):
Подвластна Вам звучащая стихия,Владеет нами Ваш восторг напевный.Расплещется, как лебедь, в нем Россия –И обернется сказочной царевной. О древе кипарисном и криницеВы пели: мнилось, в пламени глухомКружился Дух, подобный голубице Над кораблем, – Каким сквозь облаки томлений Его и видит, и зовет,Сходящего на лоно темных вод Восторг заповедных радений.Следом записаны уже упомянутые выше стихотворения Чулкова («И в шуме света, в блеске зала…»), Сологуба 177 и второе стихотворение Чулкова. На этом выписки из альбома заканчиваются.
177
Датировано: 3 мая 1918. Отметим, что составителям библиографии стихотворений Сологуба дата осталась неизвестной (см.: Библиография Федора Сологуба: Стихотворения / Сост. Т.В. Мисникевич; под ред. М.М. Павловой. Томск; М., 2004. С. 92). Впрочем, здесь это может быть дата записи в альбом, а не дата написания.
Добавим несколько комментирующих пояснений, прежде чем перейти к текстам Вяч. Иванова.
Прежде всего, они существенны тем, что относятся ко времени, когда Иванов писал очень мало стихов. Напомним констатацию исследователя: «…общим местом разговора о Вячеславе Иванове принято утверждение, что между недописанным сонетом из глубины 1920 года и “Римскими сонетами” пролегло молчание <…> Вообще говоря, это похоже на правду, но все же – неправда. Стихов в двадцатые и тридцатые годы было мало, однако между этими немногими – произведения из числа важнейших и лучших во всем наследии Вячеслава Иванова (например, “Палинодия”, ”Собаки”). А для создания целостной картины ивановского творчества необходимо учесть все немногое, что было создано, независимо от оценки качества» 178 .
178
Котрелев Н.В. Два забытых стихотворения Вячеслава Иванов // От Кибирова до Пушкина: Сборник в честь 60-летия Н.А. Богомолова. М., 2011. С. 179–180.
О роли стихотворений на случай у Вяч. Иванова мы уже имели возможность сказать (см. следующую главу нашей книги). Здесь добавим только то, что у него такого рода сочинения очевидно связывались с традицией как западной, так и русской поэзии XVIII – первой половины XIX века 179 .
В самом конце мая 1924 г. Иванов приехал из Баку, где провел три с лишним года, в Москву, и не случайно в датах он подчеркивает, что стихи возникли в Москве. Не боясь ошибиться, можно предполагать, что непосредственным поводом для написания стихов было то, что Бутомо-Названова часто пела романсы А.Т. Гречанинова, среди которых наверняка были и написанные на тексты Вяч. Иванова.
179
Библиографию
В первой строке второго стихотворения упоминаются два романса из триптиха Гречанинова «У криницы» – «Под древом кипарисным» и «У криницы» 180 , написанные в 1915 году. Нам удалось разыскать лишь объявление начала 1924 г.: «10 и 24 февраля в Бетховенском зале <Большого театра> состоятся два вечера песни О. Бутомо-Названовой, при участии проф. Ф.М. Блуменфельда и Б.Л. Яворского. В программе Танеев, Гречанинов, Рахманинов и Бородин» 181 . Однако, конечно, не исключено, что Иванов имел возможность послушать названные романсы в концерте, оставшемся нам неизвестным, или же в домашнем исполнении (например, в доме Г.И. Чулкова).
180
Подробнее об этих произведениях и об отношениях поэта с композитором см.: Поэзия Вячеслава Иванова в русской музыке: Нотографический справочник прижизненных публикаций 1913–1948 / Сост. П.В. Дмитриев. СПб., 2013. С. 10–12, 40–42. Принимая во внимание условия времени, следовало бы отметить также книгу: Гречанинов А. У Криницы. Триптих для пения соло с аккомпанементом фортепьяно. Текст Вячеслава Иванова. [М.], октябрь 1920. 6 стр. нотной бумаги заключено в папку меловой бумаги; надпись на папке сделана не автором, а Книжной Лавкой Писателей. Ц. 15 000 р. (Богомолов Н.А., Шумихин С.В. Книжная лавка писателей и автографические издания 1919–1922 годов // Ново-Басманная, 19. М., 1990. С. 113).
181
Зрелища. 1924, № 72. С. 16.
Две последних строки первого стихотворения отсылают к «Сказке о царе Салтане…» Пушкина. Видимо, Иванов расчетливо убрал родовую определенность слова «лебедь», чтобы избежать излишней архаизации (у Пушкина, напомним, оно женского рода). Во втором же следует отметить образность, связанную с хлыстовством. Конечно, у Иванова корабль – реальный, но в то же время это и название хлыстовской общины, над которой кружит Дух, готовый вселиться в кого-то из участников, приведя к восторгу откровения, а в высшей стадии – к изрекаемому пророчеству 182 . Но здесь мы обязаны вспомнить, что «восторг» – одно из ключевых слов и первого стихотворения, только там он содержится прежде всего в самом пении, а во втором – в особом восприятии слушателей, которое, видимо, можно приравнять к религиозному экстазу, одному из результатов хлыстовских радений.
182
Компактное описание хлыстовских радений см.: Эткинд Александр. Хлыст: секты, литература и революция. М., 1998. С. 39–49. Концепция автора об отношении Иванова к хлыстовству – Там же. С. 219–231.
Таким образом, смысл двух кратких альбомных стихотворений углубляется и усложняется. Прежде всего заметим, что стихотворения связаны с пением стихов (музыка лишь подразумевается, но никак не определяется) самого их автора – Вячеслава Иванова, то есть, во-первых, певица и поэт оказываются объединены текстом, а во-вторых – этот текст порождает как в пении, так и в восприятии аудитории глубокие мистические переживания, в результате которых должно возникнуть (или, по крайней мере, возможно) пророчество о судьбе России.
Собственно говоря, это пророчество тут же и произносится, только смысл его прикровенен. Ключ к нему, как кажется, – текст пушкинской сказки, и не в одном только эпизоде превращения лебеди в прекрасную царевну, но и во всем сюжете и его ключевых элементах. Напомним, что князь Гвидон получает свои награды за спасение лебеди от злого коршуна:
Бьется лебедь средь зыбей,Коршун носится над ней;Та бедняжка так и плещет,Воду вкруг мутит и хлещет…Тот уж когти распустил,Клёв кровавый навострил…Но как раз стрела запела,В шею коршуна задела –Коршун в море кровь пролил,Лук царевич опустил;Смотрит: коршун в море тонетИ не птичьим криком стонет,Лебедь около плывет,Злого коршуна клюет,Гибель близкую торопит,Бьет крылом и в море топит… 183183
Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 16 т. М.; Л., 1948. Т. 3, кн. 1. С. 510–511.