Re: Перерождение задрота любящего жанр стратегии!
Шрифт:
Пара резких движений моих ребят в доспехах и вышибалы, кланяясь в ноги, отдыхают в сторонке, а я вместе с Гвинием и Августой по задымлённым неким дурманом извилистым лестницам подымаюсь на третий этаж в кабинет хозяина данного заведения.
Крепкий плечистый дядя, не отрывая головы от пола, молчаливо выслушал все мои требования и наставления, а также провёл экскурсию по своим владениям. Рассчитывавший увидеть здесь Зорфов и другие расы, я был крайне разочарован, что очень сильно сказалось на взмокшем от страха лице местного владельца. Предупредив того о том, чтобы в этом месте не было никакого дурмана, спросил насчёт болезней, связанных с женщинами. В ответ на что получил какой-то странный взгляд и категорическое «все здоровы». Кажется, этот мир ещё не успел познать все «прелести» передающихся половым путём заболеваний.
Смирившись с его тупостью, кивнул. Подойдёт любой раб из чужих земель, что попадёт на прицел его парней и будет представлять из себя хоть какую-то ценность. Основной упор же делал на свиту зверолюдей и, разумеется, на длинноухих долгожителей, любивших свои сказочные леса. Мужик как тому и положено, кивая, нихера не понял, в отличии от полыхавших ко мне со спины злобой инквизиторши, в принципе не терпевшей другие расы и Гвиния, всей душой ненавидевшего Зорфов. Их предрассудки и стереотипы продолжали ставить мне палки в колёса, и с этим требовалось уже что-то делать. К тому же, если в ближайшее время всё грозит наебнуться медным тазом, то почему бы и не пуститься во все тяжкие? А ещё…
— Нам бы не помешало вновь посетить таверну, что на это скажете? — желая послушать людские байки и сплетни, в коих всегда можно найти частичку правды, обратился я к своим спутникам. «Как пожелаешь» — ответила сестра. «Таверна будет та же»? — слегка повеселев, переспросил советник.
От автора: Ребят, если вы по какой-то причине это читаете, значит сие творение вас чем-то да зацепило. По этому, прошу, поддержите лайком и подпиской. Вам не трудно, а меня это пипец как мотивирует работать больше и дольше!
Глава 34 - Откровение.
В этот раз посещение оказалось не столь продуктивным, как в прошлый. Люди сплетничали о причинах визита Герцога, обсуждали увеличившееся число торговцев, что всё чаще стали не просто заселяться на постоялые дворы, а на долгие сроки закреплять за собой целые этажи местных гостиниц. Так стали поступать самые ушлые торгаши, прибывавшие к нам из близлежащих городов. Притянув с собой десяток рабов и для виду показав тех проверяющим, те пытались выдать себя за местных, и благодаря удачно переданной проверяющему взятке, могли спокойно продать дорогие товары, предназначенные для знати с куда меньшим налогом на выручку. Всё это являлось лишь слухами, так как о таком ни один из моих городских министров не докладывал. Однако, данная молва среди недовольных горожан пошла не просто так, а это значит, что что-то подобное уже было.
За разговорами о стремительно богатеющих ремесленниках и торгашах, краем уха зацепил и тему рабов, продававшихся чаще всего ещё на подъездах к городу. Самые ушлые торгаши, вылавливали идущих в другие города торговцев, забирали за полцены товар, что ещё даже не успел попасть в столицу, а после продавали его в Нивграде в тридорого.
Поговаривали, что местное сообщество купцов даже слух пустило. Якобы в моём городе невозможно продать раба, лишь бы ажиотаж и вся эта «рабская лихорадка» продлилась чуточку подольше. Вот в этот вопрос, в отличии от махинаций с недвижимостью и налогами, я лезть не собирался. Рабы из столицы привозятся? Привозятся. Переплачиваю я за них? Нет. Тогда и в разборки местных лезть нет мне никакого резона. Пусть воюют между собой, обманывают и режут — до лампочки. Рано или поздно что столичные, что приграничные доберутся до Нивграда, и к этому времени я уже обязан буду построить как можно больше постоялых дворов, обычных домов и мастерских, которые, в свою очередь, после буду либо сдавать в аренду приезжим, либо продавать. К сожалению, какую именно вести политику в отношении недвижимости я пока не решил.
Дверь таверны со скрипом приоткрылась. В проёме показался знакомый, невысокий и тощий силуэт оборванки,
Едва моя лазутчица щёлкая клювом поравнялась с нами, как Августа, внезапно схватив ту за рукав, резким рывком усадила на скамейку рядом, а после, незаметно приставив той клинок к ляжке, предупредила: «чтобы без глупостей». Сегодня наши магические маски совершенно отличались от прошлых, но даже это не помогало избегать ненужного внимания. Весь город гудел о смерти «весёлой троицы», любившей стрясти деньги с заезжих богачей, а после той ночи и уж тем более дня, когда их головы украсили пики торговых кварталов, ко всем приезжим с крупными суммами стали относиться очень и очень осторожно.
Зорфа вела себя сдержанно, молчаливо, рта без команды не открывала, да и с виду казалась самим спокойствием. Чувствовалось, что девушка не впервые в подобной ситуации, оттого и ведёт себя весьма уверенно, хотя по дрожи в пальцах, которую та пыталась скрыть, сжав кулаки, было понятно, насколько она нервничает в новой компании.
— Костлявый, убери ковырялку, — первой подала голос Зорфа, — ибо если пустишь мне кровь, живым отсюда точно не выйдешь. Здесь каждый второй меня знает и каждый третий за меня заступится. — Блефуя и желая своей хрипотцой в голосе напугать Августу, прошептала оборванка.
— Полегче, гангста, — жестом попросив мага вернуть мне голос, произнёс я, после чего коротко стриженная неряха от удивления и одновременного испуга, головой в сидячем поклоне таранит стол, пытаясь попросить прощения у «моего высочества», но рука Августы вовремя успевает залепить той рот.
— Господин, зачем вы вновь сюда пришли, сейчас все местные обсуждают ваш прошлый визит, пытаясь понять, кем же были те незнакомцы? — шёпотом, с огромными, круглыми от удивления глазами, прижимаясь к столу, словно мышка, пропищала Зорфа.
— Пусть обсуждают. Что нового, Эд? — на мой вопрос бродяга попросила в очередной раз убрать нож и перестать держать ту за шиворот, словно какую-то помойную кошку. На что Августа резонно заявила, что та такой и является и не ей диктовать условия святому инквизитору. В общем, добродушная сестричка осталась при своём, вынудив Зорфу приступить к своему внеплановому отчёту.
Говорила она и о нервном хозяине борделей, предполагавшем, что принц будет посещать его заведение с целью истребления специальных «лотов», которые стоят очень дорого, и о ребятах, что должны были того защищать от любых других проблем, но, по-видимому, не от меня. Банды открестились от каких-либо прямых конфликтов с имперской гвардией, и даже сказали: если я буду чересчур много требовать с владельца «дома наслаждений», даже обратятся ко мне с какой-то с письменной петицией, но уж никак не с ножом, хотя кто его знает. Также, она говорила и о начавшейся в соседних лесах охоте. В роли дичи четвёрка тёмных эльфиек, умудрившихся как-то при помощи темной магии разрушить антимагические кандалы и убить своего хозяина, а вместе с ним и десяток бойцов. По рассказам очевидцев, со стражей поступили весьма и весьма жестоко. Местный лорд, которому, собственно, и предназначались тёмные как подарок, осознал всю опасность клана убийц, практикующих древнюю магию, поэтому отправил за ними в леса все свои силы и даже больше, после того, как четвёрка навестила одну из его деревень и вырезала население, оставив лишь детей. Он, кусая локти, принялся искать наёмников. Ведь не дай бог по его вине беглые рабы устроят хаос в имениях соседнего Герцога или уж тем более моих. Простым извинением ему уже не отделаться.
Темные эльфийки — это хорошо. Особенно если они как в аниме с размером груди этаким четвёртым или и вовсе пятым, хотя вряд ли такие заметные личности смогли бы стать убийцами. Но попробовать поймать тех всё же стоило. Требовалось отправить на столь экзотическое задание Магнуса и его ребят. Пусть соберёт отряд из авантюристов и своих лучших охотников, а после, вместе с местными присоединяться к охоте. Четыре раба со смуглой кожей и длинными ушками возомнили себя вершителями правосудия, принялись резать моих сограждан, одного этого уже было достаточно для того, чтобы не церемониться с ними и поступить немного жёстче. Ведь если к рабыням и прочим угнетённым, лишённым и на какое-то место слабым я и испытывал жалость, ровняя тех со своим старым, беспомощным я. То в жёстком обращении к тем, кто привык убивать других и оставлять детей сиротами я почему-то сострадания не испытывал.