Реабилитация. Путь к выздоровлению
Шрифт:
Или, может быть, это дом, полный ледяных скульптур, каждая из которых сидит в раздраженной позе, готовая бесконечно стучать пальцами ног в нетерпении.
Но вместо этого слышна музыка? И смех? Тепло?
Персонажи:
Бабушка Полина
Дедушка Джо
Сестра Элли
Мама Мэри (да, я знаю)
Они сидят за кухонным столом, каждый держит в руке карты. Стол покрыт пустыми контейнерами от Китайской еды, а раковина полна посуды. У моей мамы и дедушки бокалы, наполненные вином.
Они выглядят как семья.
И
На самом деле, они даже не замечают, что я вошла. Я смотрю, как Элли делает ход, который заставляет маму бросить свои карты на стол, а бабушка с любовью треплет волосы моей сестры. Она отклоняется, а потом замечает меня.
— Джен! — Элли с визгом подбегает ко мне.
Затем все меняются, подтягиваются.
— Ну-ка, посмотрите, кто, наконец, удостоил нас своим присутствием, — говорит бабушка.
— Очень мило, что ты пришла на собственную вечеринку, — поддерживает ее дедушка.
Я перевожу взгляд на маму, чья улыбка угасает, и у меня появляется то старое знакомое чувство, что я — источник ее печали.
Без меня все было бы по-другому.
Но она встает и присоединяется к нашим объятиям.
Мама, сестра и я стоим и обнимаемся.
И в мире нет лучшего чувства.
Я думаю о Питере. Интересно, как бы его наказали за такое поведение, и каким-то образом в моей альтернативной реальности это воссоединяет нашу семью.
Мое нежелание смягчить свое отсутствие здесь могло привести к взрывам, но почему-то этого не произошло.
— Твоя мать убедила меня не звонить в полицию, — говорит бабушка.
— В полицию?
— Ты опоздала на два часа, а твой телефон переключает прямо на голосовую почту. Да, в полицию.
— Человек должен отсутствовать в течение сорока восьми часов, прежде чем они что-либо сделают, — говорит моя сестра.
— Да, Элли.
— Я была уверена, что тебя похитили и держали под дулом пистолета, чтобы ты не позвонила нам и не впутала в какую-нибудь сумасшедшую и опасную ситуацию, — продолжает она.
— Ты посмотрела слишком много криминальных шоу, — говорит бабушка.
— Я смотрю судебно-криминалистические шоу.
— Наш маленький ученый.
Это странная пьеса.
— Именно поэтому я всегда ношу блеск.
Я смотрю на Элли и вижу, что ее веки действительно покрыты блестками.
— Сдаюсь в этой борьбе, — говорит бабушка. — Мне сказали, что так ты выражаешь себя.
— Не понимаю, — говорю я.
— Ну, — отвечает Элли, — если я вдруг стану жертвой преступления, эти блестки передадутся преступнику в качестве следов от меня. И, возможно, он не проявит достаточной осторожности, чтобы смыть их, как скажем, кровь.
— Элли! — восклицает мама.
— О, да, это то, что у нас в последнее время на руках.
— Это из-за того, что сейчас ты живешь в городе? Тебе страшно? — спрашивает мама.
— Нет. Блестки просто выглядит
Она крутится по кругу, и мне хочется смеяться, но в тоже время я ненавижу, что она может чувствовать себя напуганной.
— Никто не причинит тебе вреда, — обещает бабушка.
Никто нас не тронет. Это самое дерьмовое обещание, которое взрослые когда-либо давали. Так много всего может навредить нам; и важно то, как мы позаботимся о себе после этого. Реабилитация. Я не могу рассказать Элли обо всей той боли, через которую прошла за последние семьдесят два часа, но я знаю, что она понимает такую же глубокую и жестокую боль, что и я, ту, которая оставила отвратительный рваный шрам. Мы получили одинаковые раны.
Мне все равно нравится, что ее механизм защиты — блестки. Может, мне тоже стоит нанести немного блеска, чтобы никто не навредил мне. Или, если это случится, по крайней мере, злоумышленники будут пойманы.
— Посмотрите на Джен. У нее остался след после объятий. Поверни лицо.
Я поворачиваюсь и думаю, что блестки улавливают свет.
— Теперь она помечена.
— Хорошо, маленькая мисс детектив, почему бы тебе не выяснить, где была твоя сестра последние два часа?
Элли достает из заднего кармана блокнот. Ну вылитый Шпион Хэрриет.
— Факт: Дженезис вернулась на место преступления в девять часов вечера. С опозданием на два часа.
— Место преступления?
— Ну, образно говоря.
Образно говоря? Когда моя младшая сестра выросла?
— Факт: разыскиваемая была бесконтактна. Что за слово?
Никто ей не отвечает.
— Бесконтактна.
— Я нахожусь на судебном разбирательстве? — спрашиваю я.
— Тебя не судят, — вступается мама. — Я уже объяснила своей матери, что в этом доме мы живем в доверии.
— И по-видимому, никакой учтивости.
О нет. Началось, броски наземных мин. Наступит ли кто-нибудь на одну, вот в чем вопрос.
— Мне очень жаль. На самом деле. Я потеряла счет времени. Вот и все.
— Где ты была?
— Никакого допроса, — повторяет мама.
Но вопросы все равно начинаются:
Где ты была?
Почему ты не позвонила?
Зачем ты нас пригласила, если не собиралась быть здесь?
Как ты сейчас справляешься с домашней жизнью?
И затем:
Ты принимаешь наркотики?
Запись визга.
— Извините, что вы просили?
Я смотрю на Элли, которая так сильно грызет свои ногти, что уже практически добралась до руки.
— Я должна задать этот вопрос, учитывая историю твоего отца, — говорит бабушка. — Мы обеспокоены твоим нестабильным поведением.
— Нестабильным поведением?
— Думаешь, школа не позвонит нам, если у тебя проблемы?