Реализаты
Шрифт:
– Люди.
Она села и вытерла слёзы тыльной стороной ладошек, в доли секунды из маленькой заплаканной девочки превратившись в реализата:
– Здесь слишком много людей. Там, на Альфе, всегда легко было представить, что их нет. И проблем, связанных с ними, нет. Теперь я понимаю, что это совсем не так: всё это есть, и оно настойчиво лезет в мою жизнь.
– Просто по-прежнему делай то, что тебе нравится, - сказал Бенжи, садясь вслед за ней и чисто по-человечески складывая ладони между коленей и..
..И,
– О, чёрт!
– сказал он, глядя снизу вверх на заливающихся хохотом лисиц.
– Я должен был догадаться.
– Должен?
– удивилась одна из них.
– Какие, оказывается, широкие у тебя обязанности...
Смех их был так заразителен, что заулыбались все.
– Тьфу ты!
– проворчал, поднимаясь на ноги, Бенжи.
– Предупреждать надо. Иди ко мне, Мэтт, я ужасно рад тебя видеть, - и уже потом, обнимая мальчика, кивнул Джите:
– Здравствуйте.
Тропа была той же самой. Джита шагала по ней привычно, обыкновенно - так, словно каждый день наведывалась в этот глухой, забытый богом и людьми старый монастырь, Мэтт крепко держал её за руку, а оба лиса трусили лёгкой рысью справа и слева по обочинам.
– Мне кажется, что попасть в гомпу* не так уж просто, - сказала Джита.
– Если, конечно, делать это по-человечески. У них там какая-то сложная система экзаменовки на предмет истинных желаний и скрытых возможностей. Раньше это ещё и знание древних языков было, сейчас с этим проще.
– Так вот оно, глупое счастье, с белыми окнами в сад, - процитировал, усмехаясь, Бенжи.
– Вот мы куда, оказывается.
Тем временем солнце поднялось над изрезанным горными пиками горизонтом, тропа выбралась на самую вершину холма, и внизу, с той стороны, у его подножия, показался монастырь: белый на белом снегу и длинный, как коровник - метров триста вниз по прямой.
Лисы густо задышали и остановились, ловя носом идущий от гомпы запах тяжёлой и маслянистой ячменной каши.
– Х... Хаф! По-человечески может попробовать только мальчик, - усмехнулся один из них.
– Люди, приезжавшие сюда до нас, искали здесь чудеса, - сказала Ая, садясь на землю на куртине засохшей травы у дороги прямо на самой вершине.
– Наверное, нам надо не совсем оно. Посидим?
Джита молча сняла со спины ханг, после чего, бережно обнимая руками живот, села рядом с Аей, поджала ноги и положила на них инструмент.
Мэтт остался стоять - ни дать ни взять маленький Будда.
Лисы переглянулись.
– Кхм, - подал голос Бенжи.
– Я тут вот что подумал: не то, чтобы всё это было глупо... просто вряд ли оно вообще возможно - сформулировать словами истинные потребности. Слова несовершенны, а любая знаковая система
Он сел между Аей и лисами.
– Замедлить, схематизировать...
– Дзанг...
– тихо перебил его ханг.
– Дзанг-дзанг-дзанг-дзанг...
51. 2331 год. Время чудес.
Чудачества морфов, как калейдоскопом, многократно умноженные механизмом глобального головидения, стали началом времени волшебства.
Малая птицефабрика Скворицы вошла в волшебство в ночь с шестнадцатого на семнадцатое января две тысячи триста тридцать первого года.
Утренняя смена в виде оператора Леночки, электромеханика Гарика и трёх сортировщиц, явившаяся к восьми утра семнадцатого, обнаружила вместо старых знакомых инкубаторов, блочных клетей и конвейеров многоэтажные инженерные системы непонятного назначения и полное отсутствие птиц.
Накрывшая производственные цеха тишина была такой гулкой и неестественной, что даже вызывала неловкость.
– Это что ещё за... хохлома?!
– выразил всеобщее изумление Гарик, опуская на пол сумку со сменной робой.
– По-моему, я всё ещё сплю. Ущипните меня кто-нибудь!
Выросшие во всю длину цеха тонкие металлические стеллажи были похожи на причудливые резные соты для тамагочи.
Леночка аккуратно обошла Гарика и пошла вдоль этих стен с открытым от удивления ртом.
– Я так думаю, что это какой-то хитроумный биореактор!
– крикнула она, обернувшись, из самого конца зала.
– И предназначен он для выращивания мяса без участия животных. Наверное, надо поставить кого-нибудь в известность...
– Наверное, - согласился Гарик, глядя на выпучивших глаза сортировщиц и с ужасом думая о том, что выглядит сейчас ничем не лучше их.
– Звони.
Весь день - и до приезда начальства, и после - они с Леночкой занимались расшифровкой выгравированных во всевозможных местах схем, стараясь ничего не трогать - чтобы, не дай бог, ничего не сломать.
Как оказалось, сложная система тонких кислородных рукавчиков, которой были связаны между собой "соты", пронизывала насквозь все пятнадцать цехов бывшей птицефабрики и уходила наверх, на живую зелёную крышу, а заплетённые в длинные косы тонкие низковольтные провода - в расписанную трёхмерной координатной сеткой операторскую.
– Да я ни в жизнь не починю это, вздумай оно сломаться!
– сокрушался Гарик, когда они с Леночкой ползали на коленях в широких коридорных воздуховодах среди кружевных электрических сетей и пьянели от гуляющего там кислорода.
– Да разве же это чинится при помощи гаечных ключей и традиционной матери?!