Реализаты
Шрифт:
Где-то вдалеке послышался лай собак и звук проходящего по степи поезда.
– Слышишь?
– спросил лис.
Да, кивнул Бенжи.
– А спроси себя, для чего? Вот для чего ты сейчас слышишь то, что ты слышишь?
Почему никто до сих пор не открыл курсы, обучающие как правильно пережить вторжение сумасшедших инопланетян, подумал андроид.
– Очень смешно, - обиделся лис.
– А я, между прочим, серьёзно. Ты машина и, по идее,
Морф вздохнул, и Бенжи увидел в темноте, как его лисья пасть стала больше и шире, превращаясь в пасть крупного бурого пса.
– А вообще звуки - это то, чем ночь даёт понять тебе, насколько она переполнена, - сказал новоявленный пёс, подымаясь, потягиваясь и с наслаждением вдыхая вместе с воздухом плавающий у носа белый клочок тумана.
– И они вовсе не мешают охранять расходящиеся по воде круги. Ты, Бенжи, самая лучшая машина, которую я встречал.
Темнота зашуршала, и откуда-то снизу до Бенжи донёсся глухой звук прыжка тяжёлого, грузного тела.
– Бывай, - сказал морф.
– Бывай, смуглявая, каханая, бывай, - усмехнулся андроид.
54. 2331 год. Морфы.
В отличие от Бенжи, морфы вовсе не были озабочены эволюцией.
Они не занимались ни уменьшением энтропии, ни эскалацией неравновесности, ни даже отбором систем с благоприятными свойствами. Они играли.
Так играют предоставленные сами себе дети: не учась никаким поведенческим навыкам, просто оставаясь собой.
В ночь с первого на второе февраля две тысячи триста тридцать первого года под землю ушли Токио, Тиба, Осака и Йокогама - просто вывернулись, как снимаемая с руки перчатка, оставив на усыпанной снегом каменистой поверхности только зелёные проплешины парков и сеть каналов и рек.
Жилые и промышленные здания, наземные транспортные развязки и многоэтажные парковки флаеров, всё это в течение нескольких минут попросту стекло под землю, по пути бережно сохраняя кабели, коммуникации и обитающую внутри жизнь - не только шокированных людей, но и многочисленные равнодушные популяции насекомых и крыс.
Все те, кто в этот момент не спал, имели счастье наблюдать, как города буквально расплавились и впитались в мёрзлую землю.
Несколько минут после трансформации все они - многочисленные сменные дежурные, сторожа, студенты, любовники, посетители ночных баров и просто страдающие бессонницей - растеряно тупили, разглядывая сперва проявляющиеся в теперь уже мёртвых окнах собственные отражения, а затем - проступающие сквозь них сюрреалистические голографические пейзажи.
Тем временем на поверхности происходили не менее интересные вещи. Тучи висящих в воздухе разноцветных рекламных баннеров и аэроразметка как-то одновременно потухли, сникли и с тихим шорохом ссыпались вниз мелким разноцветным песком. Текущие
В бывшем Токио, на перилах каменного моста через Аракаву сидел, нахохлившись, огромный седой ворон.
Вода в ночной реке была густо чёрной, и такими же чёрными были бусины птичьих глаз. Что в глазах, что в воде отражались висящие в пустоте звёзды, маленькие дрожащие флаеры и усыпанная огнями человеческих баз Луна.
Рядом с ним, держась тоненькими ручками за те же каменные перила, стояла девушка, почти девочка.
– Ты только полюбуйся, - сказала она.
– Да вижу, вижу, - проворчала птица.
– Теперь осталось придумать, чем всё это заполнить.
Ворон переступил с лапы на лапу и шумно, почти по-человечески закряхтел.
– Вот с чем теперь идти в эту тишину?
– Что ты как маленький?
– сказала девочка.
– Что у тебя есть, с тем и ходи.
Она приподняла руки над перилами и потёрла ладони друг о дружку, стряхивая в чёрную воду налипший на них песок.
– Эй, эй! Это ты кого сейчас туда натрусил?
– возмутилась птица.
– Никого, - засмеялась девушка.
– Там и так копошатся целые полчища.
Ворон поспешно наклонил голову и подозрительно посмотрел вниз, под мост, в чёрную воду.
– Ну, что не так?
– Да всё так, - печально вздохнул он, снова взъерошивая перья и переступая с лапы на лапу.
– Вот только я плохо переношу все эти пертурбации, ты же знаешь.
– Ой, ну хватит ворчать, - улыбнулась девушка, показав маленькие острые зубки.
Глаза на её узком бледном лице стали больше и темнее, а само лицо вытянулось, принимая черты юного морфа.
– Жизнь - это вообще сплошные метаморфозы.
– Когда оно само, я обычно не чувствую себя виноватым, - сокрушённо покачал головой нахохленный ворон.
– Так ведь оно всегда само, просто иногда привлекает и тебя для массовки, - снова усмехнулся юный морф.
Теперь он напоминал девушку разве что накинутым на узкие плечи цветным женским пончо.
– Иногда мне кажется, что вы, дети, убийственно холодны и бездушны.
– А вот ты возьми и научи любить, - пожал плечами морф.
Ворон покосился на него одним глазом, почти по-человечески хмыкнул и, взмахнув крыльями, полетел почти над самой водой в сторону ушедшего под землю космопорта Ханэда.
– Ты там любуйся, любуйся, - донеслось издалека.
– Только очень надолго не затягивай. За тобой ещё доставка недоставленных флаеров.
Оставшийся на мосту морф внимательно осмотрел всё ещё колышущиеся высоко в ночном небе яркие красные точки, сосредоточился, рассылая им нужные координаты, после чего зевнул, снял пончо, взобрался на каменные перила и спрыгнул вниз.