Реальная жизнь

Блейк Анита

========== Часть 10 ==========

Люди говорят о горе, будто это нечто простое из слез и стенаний. Но настоящее горе не так просто. Истинное горе — дитя огня, как скала. Оно выжигает ваше сердце, сокрушает вашу душу под гнетом этой скалы. Оно разрушает, и даже если вы продолжаете дышать и ходить, вы все равно умираете. Человек, которым вы были еще некоторое время назад, умирает, умирает в скрежете металла и безответственности водителя. И уходит. Все остается на самом деле, но уже в прошлом. Оно не вернется. Мир сломан навсегда, будто вы идете по хрупкой кромке земли, ощущая под собой жар лавы, способной сжечь плоть, расплавить кость, и даже воздух здесь ядовит. Чтобы выжить

вы заглатываете этот раскаленный воздух. Чтобы удержаться в реальном мире вы проглатываете всю эту ненависть. Вы отталкиваете все это от себя, эту новую могилу, которая стала всем,

что осталось от того, кто был для вас миром.

Лорел Гамильтон «Черная Кровь»

Улыбающиеся верные приятели и любящие друзья приветствовали Нормана на съемочной площадке, радостно заключая его в крепкие объятия и желая побыть хоть ненадолго рядом с мужчиной, так притягивающим к себе внимание. Жаль, только ему самому хотелось закрыться в трейлере или лучше сразу уехать в свой снятый на время домик за городом, туда, где его никто не сможет достать и начать выспрашивать подробности личной жизни. Делиться даже с Эндрю, от которого точно не укрылись изменения в настроении друга, Ридус пока не мог.

Не будучи актером, особо часто украшающим обложки гламурных журналов и первые страницы желтых газет, он был спокоен от того, что хотя бы новость о том, что Дани ушла от него, не распространится быстрее звука. Конечно, скрыть это от Линкольна надолго было бы невозможно, этот загадочный англичанин, ворвавшийся в его жизнь одновременно с началом съемок сериала, был слишком внимательным к другу, проявляя иногда излишнюю заботу. Но почему-то именно сейчас хотелось, чтобы он сам начал разговор и спросил про его не вполне адекватное состояние и потерянный взгляд.

Суета, творящаяся впервые дни на съемках, позволила Норману немного отвлечься от внутренних переживаний и собственных терзаний, мучающих его почти круглосуточно. Полученный на руки сценарий внес хоть какое-то разнообразие в череде сменяющих друг друга похожих как один дней. Читая прыгающие перед глазами строчки, Ридус с трудом вникал в происходящее на бумаге, не совсем понимая, что предстоит его герою в новых сериях и пытаясь хоть как-то выучить свою роль.

Вспоминая, что еще несколько дней и Дани покинет Нью-Йорк вместе с их детьми и переедет на несколько месяцев в этот уже не раз проклинаемый им город, который он раньше, кажется, даже любил благодаря живущему там Флэнери, Норман мысленно ругал себя за несдержанность и полную нетерпимость к окружающим его женщину мужчинам. А, может, лишь к одному из них: упрямому, вечно довольному, улыбающемуся находясь в игривом настроении, не замечающему никого вокруг, кроме его девушки, и постоянно норовящему оказаться поблизости от нее, такой наивной и не желающей признавать правду. Или она просто не собиралась придавать этому значения, либо считала это само собой разумеющимся, что снова злило Нормана.

Она будто не понимала, что давать мужчине напрасную надежду это неправильно. Будто не догадывалась, к чему это может впоследствии привести. Ее. Его. Всю их семью. Но обвинять ее было не совсем честно, ведь это не Дани проснулась с жутким похмельем в чужой постели. Она всю ночь звонила ему, извиняясь и прося его приехать домой, но так «удачно» выключенный им телефон сделал свое черное дело, отдалив его от своей семьи. Не было сил даже ругать эту малолетнюю модель, подливающую ему весь вечер алкоголь и потом затащившую его к себе, а стучать себя по лбу за оправданную или нет ревность было уже поздно.

Каждый раз, снимая блокировку с телефона и думая позвонить Даниеле, Норман замирал

с аппаратом в руках, видя людей смотрящих на него с экрана и улыбающихся ему. Фотография сделанная около месяца назад запечатлела Дани с Алекс на руках, Мингуса прижавшегося к ней, тянущегося губами к щеке сестренки и Нормана с силой сдавливающего их в своих стальных объятиях. Не может такого быть, чтобы у них больше никогда не было такого снимка, что так вчетвером, по-настоящему, они уже никогда не будут. Хотелось разрыдаться, как ребенку, не пряча слезы и не стыдясь их, но он не имел права портить имидж своего персонажа таким поведением, вновь скрывая все ото всех за темными стеклами дорогих очков.

Эндрю, выдержавший без расспросов целых два дня, устал наблюдать на движущегося по площадке Нормана с опущенной к земле головой, не замечающего ничего вокруг, и вечером в пятницу осторожно постучался в трейлер к другу. Хмурый Ридус, открывший дверь только через пять минут, встретил гостя с понурым лицом, изображающим абсолютное уныние и вселенскую тоску. Всегда аккуратный Норман представлял сейчас собой жалкое зрелище и выглядел чуть лучше своего трейлера, по которому в полном беспорядке были разбросаны вещи, а изучаемый им сценарий валялся около изголовья кровати. Предлагая приятелю пиво и собирая с дивана одежду, Норман освободил место для Эндрю, показывая, куда тот может приземлиться.

– Сам расскажешь, или мне предстоит играть в угадалку? – изогнул брови Линкольн, решивший во что бы то ни стало получить ответы от потирающего уставшие глаза друга.

– Не думаю, что тебе нужны мои проблемы, с которыми я и сам не знаю, как справиться, а вешать их еще и на тебя, было бы совсем нечестно, – прислонившись спиной к кухонной стойке, Ридус сделал маленький глоток из своей бутылки. Пора было завязывать с алкоголем, который не делал его жизнь лучше, а вполне, возможно, разрушал ее. Вспоминая взгляд Дани, подаренный ему, пьяному и не осознающему своего состояния, у Нормана возникало желание выплюнуть пиво, но чтобы не пришлось сразу отвечать на вопросы друга, он делал вид, что увлечен своим напитком.

– Ридус, у нас в понедельник съемки начинаются. И ты там должен быть вменяемым, выучившим роль и готовым встать перед камерой. Но даже если бы это было и не так, я в первую очередь твой друг, так что не отнекивайся, все равно ведь не отстану, – ухмыльнулся Эндрю, надеясь расшевелить упрямого Нормана, не желающего сдаваться без боя.

– Дани улетает в воскресенье в Лос-Анджелес на два месяца, – с трудом открыл рот Норман, делясь важной информацией, – вместе с Алекс и Мингусом, и вроде как с Хеленой…, – забыл он только упомянуть главного зачинщика этого отъезда.

– Хм… – протянул Эндрю, задумчиво потирая лоб, – я как бы в курсе уже. Не вижу в этом проблемы. Ты здесь – она там.

– О чем ты? И откуда ты вообще знаешь об этом? – удивленный Норман поперхнулся глотком пива, тут же отставляя от себя бутылку и стараясь откашляться.

– Лорен проболталась, – отвел глаза Эндрю, сдав подругу.

Стараясь не пропустить ни слова из рассказа Линкольна, Норман внимательно прислушивался к такому мягкому, успокаивающему голосу друга. Оказалось, Коэн и Дани созванивались на днях, и Лорен спрашивала, сможет ли она посетить вместе с ней конвенцию в Сан-Диего в середине июня. Журнал Даниелы намеревался взять интервью у актрисы, а вспомнив, что там работает ее подруга, Коэн решила, что только ей готова доверить статью о себе. Уверенная в том, что уж Дани точно ничего лишнего не напишет и не станет выдумывать странных вещей, что так любили многие журналисты, вырывая слова из контекста, она была спокойна.