Реальность 7.11

Дернова Ольга Игоревна

— Несколько лет назад они участвовали в одном неудачном эксперименте. — Я облизал сухие губы. — По хакерскому проникновению в Башню.

— Ну-ка, ну-ка, это уже теплее. — Кобольд явно оживился. — Эмпато-хакерство — это же специальность Серебрякова? Была.

— Почему была? — удивился я.

— Потому что когда он сбежал в Таблицу, его синт был уже так перекроен и перекорёжен, что ни о каком хакерстве и речи быть не могло. Думаешь, мы его не проверили перед поступлением в ДУОБТ? Он показался нам безвредным чудиком, слегка двинутым на огах, — и всё. Либо паршивец хорошо продумал свою легенду, либо проверка не врёт. Я склоняюсь к последнему, иначе зачем бы ему понадобился тайник для пластырей и присосок?

А

правда, зачем? Не дождавшись от меня отклика, шеф СБ назидательно закончил:

— Чтобы компенсировать утрату врождённых способностей. Так мне это видится, во всяком случае. Но это не приближает нас к ответу на вопрос, зачем ему понадобился АКУ. Попробуем зайти с другого конца. Что такого умеет этот ог, чего не могут другие?

— Да ничего практически, — досадливо ответил я. — Другими огами он командовать уже не может, сам говорил. Что он вытворяет с биотканью, вы видели, но вроде бы Рему это неинтересно…

— Вроде бы, — с нажимом повторил Кобольд. — Тут, куда ни кинь, везде сплошные «вроде бы». У твоего Серебрякова больная логика, это очевидно. И от ога ему что-то нужно, тоже очевидно.

Не от ога, внезапно понял я. И вперился в дорогу, чтобы не выдать себя случайным движением. Афидман был единственной ниточкой, связывающей Рема с матерью. Последним, кто общался с ней перед смертью. Лидия сказала или передала огу нечто такое, что было важно для Рема. Но что? Своих вещей у Афидмана не было. Не считать же за искомое биотканый комбинезон — он для ога всё равно что вторая кожа. Значит, это нечто нематериальное.

— Какой-то синт? — я пробормотал это вполголоса и обнаружил, спохватившись, что шеф СБ наблюдает за мной с большим интересом.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — заметил он. — Даже как-то жалко глушить твой дедуктивный азарт, но придётся довести гипотезу до логического завершения.

— В смысле? — не понял я.

— В смысле, если это действительно синт, Серебрякову надо каким-то образом вытрясти его из ога. И если он спешит покончить с этим до Изменения, то вряд ли будет церемониться.

Всё, происходившее потом в Башне, я видел как сквозь плотную стену тумана. Наверное, переутомился. Знаю по опыту, ожидание выматывает, а те несколько часов, которые мы провели в штаб-квартире легионеров, свелись к простому ожиданию. Периодически поступали новые сводки от легионерских патрулей и постов, Кобольд выслушивал их и нетерпеливым взмахом руки отметал в сторону всё несущественное. То есть, большую часть сообщений. Существенное заключалось в том, что ни одна живая душа дезертира не видела. На исходе первого часа Кобольд ненадолго вышел из комнаты, а, вернувшись, сообщил, что к поиску подключили второй контур. Я ничего не понял, но согласно кивнул. «Ещё мы запустили дронов, — добавил он. — Минут двадцать тому назад. Егедей выделил нам под это дело целую команду техников. Ждём результатов». Я кивнул ещё раз. Дело происходило в длинной как кишка и пустынной комнате, на одном из подземных этажей АВ-Башни. И я, немного отойдя от лихорадки последних событий, начал медленно и неотвратимо пропитываться здешней атмосферой. Трудно сформулировать, в чём заключалась её особенность. Возможно, само осознание того, что я сижу в Башне, созданной при Гиазе, так на меня подействовало. Во всяком случае, мысли мои распрыгались как блохи. Всплывали какие-то куски сцен и разговоров из моей жизни в общаге — из тех ещё времён, когда я не знал Афидмана; потом вдруг я начинал гадать, каким человеком был Отец-Основатель; а то, снова кусками, в голове высвечивались обрывочные подробности о внутренней планировке Башни, внедрённые в меня Ритой Риомишвард. Пару раз, оставленный наедине, я хватался за телефон — хотел позвонить то Эду, то Перестарку, но номера первого я не знал, а в общагу слать весточку передумал. Третьей попыткой стал звонок Злате Секель, тут-то

и выяснилось, что подземный этаж экранируется. Бесполезная оказалась затея, только подлившая масла в общий котёл моей тревожности.

Вернулся Кобольд и со словами «на, подкрепи силы» водрузил передо мной на стол яркую упаковку фастфуда. Надо же, они тоже посещают сетевые забегаловки, подумал я. Меня это в известной степени поразило. Я жевал и вяло думал о том, что за работа у легионеров. Надо бы спросить у Тимура… Ах да, Тимур. Как он там? Подлатали ли его врачи? Интересно, Злата всё ещё дежурит в больнице?

Кажется, со мной творилось что-то неладное. Какая-то разновидность отупения, разъедающего сердце и волю; смесь моральной усталости и совсем уж неуместной жалости к себе. Когда я успел взвалить к себе на плечи столько ответственности? Если отсчитывать начало этой истории с обрушения Купола-1, то я всего лишь оказался в неподходящем месте в неподходящее время. А ведь, не будь этого случая, вполне возможно, что не было бы и всего остального — ни знакомства с Афидманом, ни моей игры на Арене, ни похода в городские катакомбы…

С этими мыслями я задремал; мне приснилось, что Кобольд говорит торжествующе: «Попался!» — и я очнулся в панике от того, что сейчас меня поведут ещё глубже в башенные казематы, чтобы выпытать всё, о чём я умалчивал. «Мы нашли его», — добавил шеф СБ, но я ещё пару секунд тупо смотрел на царапины и потёртости стола, оказавшиеся прямо у меня перед носом, и чувствовал, как тает пот на моей гусиной коже. Кобольд сжал мне плечо своей жёсткой ладонью, и тогда подробности вернулись в мою несчастную голову, всё встало на свои места. Конечно, они отыскали Рема. Я встал, на мгновение всё вокруг поплыло и смазалось, но затем вернулась ясность. Я чувствовал облегчение от того, что не числюсь в преступниках, и от того, что снова можно было действовать не задумываясь.

— Где вы его засекли?

Собеседник досадливо прицокнул языком.

— На самой границе города.

Судя по гримасе Кобольда, добыча ускользала из рук, и я протянул с невесть откуда взявшимся злорадством:

— Ах да, зона трансформации…

— Если бы только это, — мрачно ответил он. И, проведя рукой под столом, включил какие-то приборы. Столешница озарилась, предъявляя нам, как я немедленно догадался, миниатюрный, но довольно точный план Таблицы. Над гладкой поверхностью полупрозрачными прямоугольниками и квадратами взметнулись трёхмерные очертания зданий. Шеф СБ ткнул пальцем в скопление построек, отсечённое от Башни и города пустым и тёмным пространством.

— Похоже, Серебряков намылился в ЗоНеР. Знаешь, что это за фигня?

Я кое-что помнил (в изложении Риты), но помотал головой.

— А должен бы знать. Ты ведь, предположительно, родом оттуда… — К таким вопросам я давно привык, поэтому помотал головой ещё энергичнее. Кобольд вздохнул обречённо. — Ладно, слушай. Это пустой городишко на северо-востоке. Так называемая «зона нестабильной реальности». Люди там не бывают уже давно: слишком сильна опасность исчезнуть.

Я уже догадывался, к чему он клонит, и всё же спросил:

— Рем не знает, что это опасно?

— Наоборот: очень хорошо это знает. Но он там как рыба в воде.

— Местный уроженец? — Я так старательно косил под дурачка, что почти поверил в собственную неосведомлённость. В любом случае, не помешает узнать, какое у Церкви досье на Рема. Шеф СБ диковато глянул на меня, но ответил ожидаемо:

— Да, местный. Сумел выжить, когда всё посыпалось.

Дальше расспрашивать было нельзя, я вдруг ясно это почувствовал — осознание вспыхнуло передо мной, словно красное круглое лицо светофора на обочине дороги. Одновременно я ощутил, что Кобольд от меня чего-то ждёт. Он наблюдал из придорожной засады, замаскированный ветками, но я видел два ярких получеловеческих глаза — они уставились на меня в нетерпеливом ожидании.