Ребе едет в отпуск
Шрифт:
— Ну, езжайте с миром и возвращайтесь с миром, — сказал он на иврите и хихикнул. — Здесь или там? Здорово.
По дороге домой Мириам спросила:
— Ну, что ты о них думаешь?
— По-моему, нормально. Я не много с ними общался.
— Они профи, Дэвид.
— Профи?
— Профессионалы. Уверена, у них не будет проблем ни с общиной, ни с советом. Они всегда знают, что сказать и как сказать. Община будет есть у них с рук, и с удовольствием.
Гораздо позже, уже побывав на ужине у Рэймондов, Бетти Дойч спросила:
— Дорогой, тебе
Хьюго Дойч аккуратно повесил пиджак на вешалку.
— Мне намекали на это и председатель, и близкий друг Смолла — как его — Дрекслер. Еще когда мы только встретились. Это не здорово, ведь чтобы управлять общиной, нужно умение, а у ребе Смолла его пока нет. И не уверен, что когда-нибудь появится.
Он расшнуровал ботинки и надел тапочки.
— Понимаешь, он теоретик. Несколько лет назад опубликовал статью о маймонидах — я не читал, но слышал похвальные отзывы. Люди такого рода не сильны в управлении общиной. Они занимаются не своим делом, и иногда вовремя это понимают и меняют род деятельности — преподают или уходят в науку. А иногда продолжают заниматься не своим делом, мучая и себя, и других.
Жена улыбнулась.
— Может, он это поймет, побывав в Израиле?
Глава 10
Пока Рой Стедман тер лицо сухим полотенцем, его друг Абдул расхаживал по маленькой комнатке, изучая развешанные по стенам постеры: свинья в полицейской форме, стоящая на задних ногах; монашка, задравшая юбку, чтобы достать из чулка кошелек; обнаженная пара, стоящая лицом к лицу, держа друг друга за гениталии, как люди, пожимающие руки при знакомстве.
Через плечо Абдул спросил:
— А как на это смотрят девушки? Не сердятся?
— Еще ни разу не сердились, — отмахнулся Рой, не желая признаться, что еще ни одна девушка не побывала в его в комнате. — Может, это настраивает их на нужный лад.
— Очень умно придумано. А если твой отец — как вы говорите, папа — к тебе приедет, ты все это оставишь?
— Ну да, почему нет? — Рой повесил полотенце на крючок и принялся расчесывать длинные волосы.
— Твой папа богат?
— Богат? Не сказал бы. Обеспечен — это да, но не богат.
— Раз он остановился в «Царе Давиде», то богат, — упорствовал Абдул.
— А там так дорого? Я был там пару раз, и ничего особенного.
— Поверь мне, — настаивал Абдул, — там дорого. Может, день или неделю и недорого, но жить постоянно…
— Может, у него скидки, — он же с телевидения. А может, он недолго там задержится. В письме он говорит, что собирается купить машину или нанять автобус и поездить по стране — по нескольку дней то тут, то там. Это для книги, которую он пишет.
— А ты поедешь с ним?
— Хотелось бы.
— А машину ты сможешь брать для себя?
Рой улыбнулся.
— Слушай, если у моего старика будет машина, держу пари, я буду ездить чаще него.
— Тогда для Абдула у тебя не останется времени. А девушек —
— Не-а, — но идея Рою явно понравилась. — Местные девчонки — они как льдышки.
— Льдышки?
— Ну да, холодные.
— А, понятно. — Абдул важно кивнул и улыбнулся. — Могу познакомить с другими — горячими.
— Ты имеешь в виду арабок? Они даже хуже евреек. Еврейская девушка — как веревка, за другой конец которой держится ее отец.
— Но есть и другие — они знают, как себя вести с мужчиной, что ему надо. Они заставят кипеть твою кровь. — Абдул похлопал молодого друга по плечу. — Доставай машину, я достану пару девушек, и поедем к моему родственнику на пару дней, на уик-энд. Нам будет хорошо, вот увидишь.
— Да? А сегодня нельзя?
— Сегодня ночью?
— Нет, не ночью…А зачем ехать к твоему родственнику? Почему нельзя здесь?
— Может быть. Я подумаю. — Парень решительно сменил тему. — Твой папа сионист?
— Боже, откуда я знаю? Я никогда об этом с ним не говорил.
— Все американцы — сионисты, — Абдул не смог скрыть негодования.
— Я американец, и я не сионист, — мягко возразил Рой.
— Я имею в виду — все американские евреи.
— И что с того?
— Но ты мне говорил, что твоя мать не еврейка, так что по закону ты не еврей.
— Не знаю, — вздохнул Рой. — Я всегда считал себя евреем, и друзья думали так же. Пока я не пошел в колледж, у меня все друзья были евреи.
— Здесь тоже.
Рой рассмеялся.
— Точно. Здесь тоже, но и здесь я в колледже.
— Правильно. — Абдул посмотрел на часы. — Ты встречаешься с отцом в восемь, не опоздай. И лучше приоденься.
Рой изумленно взглянул на друга.
— Приодеться, чтобы встретить собственного отца? И разве я плохо одет?
Абдул, будучи старше восемнадцатилетнего Роя на восемь лет, возмущенно покачал головой. Рой был в голубой джинсовой куртке, таких же линялых джинсах, обтрепанных внизу, и сандалиях на босу ногу. Абдул не мог понять, почему американские студенты предпочитают одеваться, как простые феллахи, когда у них хватало денег на нормальную одежду. Он-то знал, что сам одет нормально, даже хорошо: блестящий черный облегающий костюм из тонкой шерсти, рубашка с жестким воротничком и широкий цветной галстук. Ботинки, составлявшие предмет особой гордости, были итальянскими, начищенными до блеска, с большими медными пряжками.
— Ты не понимаешь, Рой. Ты придешь в «Царь Давид», а там по вестибюлю расхаживают женщины в норке, невзирая на жару. Твой папа поведет тебя обедать в «Грилл», а туда без галстука, да еще и без носков, просто не пустят. Прическа тоже не понравится, но это ничего, а вот в куртке и без галстука…
— Но я так одеваюсь, — буркнул Рой, — а если кому-то не нравится, пусть подавятся. Отец, насколько я знаю, хочет видеть меня, а не костюм с рубашкой. Что же до метрдотеля, нельзя подстраиваться под таких типов. Скажу тебе, Абдул, человек должен быть собой, это главное.