Ребе едет в отпуск
Шрифт:
— Что вы имеете в виду, ребе?
— Ну, как проходят наши праздники. Как правило, они продолжаются по два дня, и многие раввины делают акцент именно на второй день. Но я сумел понять, что почти невозможно сделать второй день подряд выходным. Поэтому я вполне понимаю и сочувствую, когда кто-то из общины, возможно, очень деловой человек, просто не может на второй день прийти в синагогу, и на него не обижаюсь. Я не считаю, что он обязан проводить там оба дня.
Слушатели закивали, и, приободрившись, ребе Шиндлер продолжал:
— И вот я решил, что постараюсь сделать все, что в моих силах, если Бог хочет, чтобы я служил ему в бизнесе. Я
— Но вы же много лет этим не занимались…
— О, нет. В эти годы я был еще активнее, чем когда официально служил раввином. Я возглавлял местное сионистское братство — по правде говоря, помогал в его основании. И три года был вице-президентом фонда общины. Все это есть в моих бумагах. Я возглавлял Экуменический Комитет, который ставит целью улучшить отношения между евреями, католиками и протестантами. Был членом выездной комиссии «Слокумбе Дженерал» — это городская больница. И три года возглавлял группу изучения Библии, которая собиралась через четверг в течение всего года, зимой и летом. Полагаю, джентльмены, вам понятно, кто чаще всех там выступал. Нет нужды говорить, что каждый раз, когда мне нужно было уехать из города, в моей дорожной сумке прежде всего оказывались мои tallis и t’fillen [4] : хотя я не работал раввином, но продолжал быть хорошим евреем. И мне не платили ни цента, когда я много раз читал молитвы в каком-нибудь городишке, или когда меня просили совершить нужный ритуал. В селениях северо-восточного Огайо меня знали как «ребе-путешественника». И, разумеется, природная склонность заставляла меня продолжать мои занятия, — добавил он.
4
[Талес и] Филактерии — молитвенная шаль и ремешки (Примеч. пер.)
Ребе Шиндлер комиссии понравился, но обсуждение его кандидатуры затянулось. В его способностях проповедника никто не сомневался; всех вполне удовлетворили присланные им записи проповедей. Понравился он и на собеседовании: прямой, уверенный в себе и открытый, как торговец, уверенный в своем товаре и не жалеющий усилий, чтобы подать его как следует…
— Конечно, нужно бы навести справки в его общине…
— Не думаю, что там мы многое узнаем: он уехал оттуда восемь лет назад. Там могло уже никого не остаться.
— По крайней мере, можно попробовать узнать в Национальной Агрохимической корпорации, — предложил Дрекслер.
— Господи, Марти, ни в коем случае, — возразил Рэймонд. — Он все еще работает, и там не понравится, что он ищет новую работу. Сам знаешь, каковы подобные компании.
— Но мы не можем верить на слово, — настаивал Дрекслер.
— Ну, мы знаем, что он раввин, и это подтвердила семинария, верно? Мы знаем, что он может читать молитвы, он прислал пленку с записями своих служб. И всем нам он понравился.
— Все
— Что ты хочешь сказать?
— С чего раввину вдруг записывать свои проповеди?
— Ну, многие раввины хотели бы иметь такие записи.
— Да, но сперва они пишут их на бумаге. Я имею в виду, что он писал на пленку явно потому, что уже искал другую работу и хотел разослать записи по общинам, где ищут раввинов.
— В твоих словах есть смысл, Арнольд.
— Да, но это могло быть уже в самом конце, — вмешался Барри Мейснер, который занимался страховым бизнесом, — когда он уже осматривался. Скажу откровенно, я верю этому парню, и сам бы так же поступил на его месте. Были случаи, когда у меня наклевывалась сделка, а потом какое-нибудь недоразумение все ломало, хотя никто не был виноват, и приходилось все начинать сначала. Да у всех так бывает. И когда пускаешься по другому пути, оказывается, что так даже лучше, чем было раньше. Так что в его рассказе я вижу себя. И еще вижу, как готовлюсь к этому собеседованию, как он, и так же себя представляю.
— Видимо, это меня и смущает, — продолжал гнуть свое Букшпан. — То есть, как ты говоришь, если мне надо, к примеру, продать пару гроссов [5] плащей-дождевиков какой-нибудь ранее не известной мне компании, то я буду действовать в точности как он — так же гладко.
— И что?
— В том и проблема: он такой же, как мы.
— Итак, мы опять остались при своих. Вопрос требует времени, а у нас его не много, — заключил Рэймонд. Его команда — «соль земли», но иногда им трудно было принять решение, особенно когда требовалось прийти к соглашению. Плохо, когда одна половина голосует против другой.
5
1 гросс — 12 дюжин. (Примеч. пер.)
— Все так, но нельзя брать кого попало, — настаивал Букшпан.
— Я так не думаю: это всего на три месяца.
— Или больше, если ребе решит не возвращаться.
Пришлось вмешаться Джеффу Вайнеру. Совсем недавно он открыл свое дело в этом городе — «Вайнер электроникс». Берт Рэймонд оформил все формальности и ввел его в общину.
— Послушайте, я здесь, конечно, новичок и очень ценю, что меня пригласили поучаствовать, но если можно новичку высказаться, то скажу так: мы ставим не на ту лошадку. С молодым человеком что-то не то, он не хочет браться за работу заместителя, не зная, сколько вообще продержится. И вот человек средних лет — у него есть работа, и он не бросит ее ради временной, если только ему не грозит увольнение. Я полагаю, надо остановиться на ком-то постарше.
Раввин из моей синагоги в Коннектикуте, — кстати, он служил на моей свадьбе, — уволился после тридцати лет службы на одном месте, уйдя на заслуженный покой. Не думайте, что ребе Дойч — это старикашка с клюкой. Ему шестьдесят пять, но в гольфе он оставляет меня далеко позади.
— А нет у него акцента или чего-то в этом роде? Я хочу сказать, он говорит на хорошем английском или несколько старомоден? — спросил Дрекслер.
— Есть ли у него акцент? Послушайте, он здесь родился, его отец тоже, думаю, что и дед, или же приехал в нежном возрасте. Он в родстве с нью-йоркскими Дойчами, ну знаете, банкирами.