Ребёнок для бывшего
Шрифт:
– До встречи. Спасибо за прекрасно проведённое время, - ответила скороговоркой и быстро, словно опасалась, что Матвей станет меня преследовать, выбежала из машины.
Поднявшись на свой этаж, я вышла из лифта, охваченная миллионом сомнений и размышлений. В них красной нитью протянулась уверенность - я не хочу торопиться в том, что касается новых отношений. И когда буду к ним готова - неизвестно.
Впрочем, всё, о чём я думала, исчезло, когда я увидела возле двери в квартиру Надю.
– Ксюнь… только не гони сразу, - взмолилась подруга, и я поняла - мои подозрения не беспочвенны.
Молча
– Заходи, - кивнула ей, открыв дверь.
– Но у меня очень мало времени.
Я не лгала - собиралась ехать к дяде, с которым сейчас мне нужно было проводить каждую свободную минуту, чтобы потом, если вдруг случится непоправимое, мысли о котором я усиленно от себя гнала, не корить себя за время, потраченное не на то, на что следовало.
– Ксюш… я деньги принесла, сама не знаю, какой чёрт меня попутал. Просто… Я тебе не рассказывала, но у меня парень появился… ну, знакомый, так вот он…
– Подожди!
– оборвала я подругу, когда та затараторила.
У меня внутри всё оборвалось. Сначала как будто ухнуло куда-то вниз, а потом - застыло, оставив после себя только чувство, словно в груди арктика.
– Подожди. Всё по порядку, пожалуйста, и не так сбивчиво.
Я сказала это неожиданно холодным тоном. Да, с огромной вероятностью, уже сегодня ночью я буду рыдать в подушку, оплакивая очередную свою потерю в виде Нади, но сейчас я не могла эмоционировать. На это у меня попросту не было физических сил.
Я разулась и устроила сумку на стуле. Повернулась к застывшей в полуметре подруге. Она то хваталась за лямки небольшого рюкзачка, то опускала руки по стойке смирно. Видимо, не понимала, можно ли разуться и пройти, или разговор будет происходить в прихожей.
– Ты взяла деньги из пакета, когда я уехала в больницу к дяде Жене, правильно я понимаю?
– спросила у неё, и Надя побледнела и закусила нижнюю губу.
Кивнула и снова заговорила, захлёбываясь словами:
– У меня парень знакомый появился… ну как знакомый, мы вроде как с ним вместе были… Ну, ты понимаешь… Он работает крупным букмекером. Сказал, что можно будет на ставке много заработать, только деньги нужны. Ксюш… Я не знаю, какой меня тогда чёрт попутал… Просто я решила взять, а потом вернуть…
– Понятно. Ты просто решила взять чужое, не уведомив того, кому эти деньги принадлежали. О том, что их хозяйка - твоя лучшая подруга, ты в этот момент забыла.
– Я бы правда всё вернула!
Она стащила рюкзак и выудила из него пачку купюр. Протянула мне.
– Вот…
– Ставка всё же сыграла?
– с насмешкой уточнила я, забирая деньги.
– Нет… - Надя помотала головой и вдруг, всхлипнув, разрыдалась.
– Здесь не всё, но я заработаю и отдам, обещаю!
Я молча кивнула. Не испытывала в этот момент ровным счётом никаких чувств и сожалений. Интересно, это нормально? Когда вот так, словно по щелчку пальцев, стираются все эмоции внутри? Наверное, раньше я была бы в ужасе от
– Я очень рада, что ты всё же спохватилась и вернула украденное, - сказала я подруге. Положила деньги на сумку и, распахнув дверь, кивнула на выход: - И оставь себе всё, что потратила. Я не желаю с тобой больше встречаться.
Надя замерла на месте. Только снова горестно то ли простонала, то ли выдохнула. А потом шагнула ко мне и, обняв, прижалась так крепко, что у меня из груди словно выбили весь воздух.
– Ксюш… Ксюня моя, прости, умоляю… Прости дуру. Мы же с тобой, как иголочка с ниточкой. Мы же друг друга так давно знаем. Прости, умоляю-ю! Я всё верну, клянусь. Я устроюсь на десять работ, я всё верну…
Я нашла в себе силы на то, чтобы отстранить Надю. Что ощущала в этот момент? К сожалению, а может, к счастью, ничего. Пожалуй, именно так выглядит состояние самосохранения, когда психика защищается от фатальных последствий.
– Возможно, если бы это были просто деньги, которые бы у меня лежали в шкафу, я бы и простила. Но ты знаешь, как никто другой, мою ситуацию. Знаешь про дядю, знаешь, что я осталась без квартиры, без родных, без мужа… Ты - единственная, кто была рядом, кто меня поддерживал в этой ситуации…
Я намеренно не говорила о Матвее. Сейчас уже и не знала, не выйдет ли мне боком этот разрыв с Надей и не станет ли подруга врагом, от которого можно ожидать худшего.
– И ты при этом забрала то, что тебе не принадлежало, и что сейчас для меня - эквивалент надежды. Деньги.
– Это чёрт меня попутал! Я это сделала как в трансе каком-то!
– с жаром заговорила подруга, на что я помотала головой и снова указала на выход:
– Иди. На этом всё, Надь. Я не хочу больше с тобой встречаться.
Она снова с силой закусила губу, так, что та побелела. Потом просто сделала шаг к двери. Бросила тихое:
– Я всё верну, клянусь.
И вышла.
Я быстро заперлась и сделала рваный вдох. Слева, в груди кольнуло ощущением невыносимой потери. Но опять всё то же спасительное самосохранение блокировало все эмоции. Они вернутся потом… Когда я буду готова их пережить без угрозы потерять самое дорогое. Детей.
Часть 12
Следующее заседание стало своего рода обыденной вехой в череде тех событий, из которых состояла моя нынешняя жизнь. Она казалась мне бесконечным днём сурка, когда я всё делала словно бы на автомате. Ела, потому что так было нужно, спала, хотя не хотелось. Выполняла какие-то функции, когда нужно было организовать поездку дяди в другую страну.
Единственным светлым пятном во всём этом был Матвей. Он находился рядом почти постоянно. Если не физически, то на связи по телефону. И, пожалуй, без него я бы попросту не справилась.
– Ксения Дмитриевна, Евгений Николаевич сказал, что ваш дядя не может присутствовать в суде в качестве свидетеля, - проговорила судья, вырывая меня из состояния, в котором мне казалось, что меня окружает белый шум.
– Да, всё верно. Он в больнице с серьёзным недугом. Но мы можем предоставить письменные показания.