Ребёнок для бывшего
Шрифт:
– Ты всё?
– откликнулась я, возвращаясь к машине.
На лице Матвея отразилось облегчение.
– Да, - кивнул он и, забросив пакеты в багажник, открыл для меня дверцу: - Сегодня пицца. Домашняя. По правде, это будет первый мой опыт готовки блюда такого уровня. Максимум, что умею - спагетти с сосисками. Но посмотрим, что получится.
Он смотрел на меня со смесью тревоги и ожидания. Думал, что я попрошу вернуть меня обратно в город? Если да - очень ошибался, потому что мне нравилось и то место, в котором я находилась, и компания Сибирякова.
– Я могу помочь. Уж с пиццей точно вдвоём справимся, -
– Вчетвером, - поправил он меня и кивнул на машину: - Поехали, здесь недалеко.
В доме было ощутимо прохладно, но Сибиряков с порога вручил мне шерстяные носки и, включив электрокамин и подогрев полов, сказал:
– Через полчаса будет даже жарко. Располагайся.
Он унёс сумки в гостиную, а я, пока стаскивала куртку и снимала обувь, успела немного оглядеться. Дом был одноэтажным, но вполне просторным. В уютном холле мебель и всякая мелочёвка были подобраны со вкусом. Гостиная, часть которой была видна от входной двери, и вовсе манила поскорее оказаться в ней и устроиться в плетёном кресле-качалке. Немного старомодно, но очень по-домашнему и мило.
– Вообще, этим всем дизайнер занимался, - проговорил Матвей, разбирая покупки.
– Но в целом выполнял все мои пожелания. Здесь три комнаты - спальни небольшие, но я считаю, что огромные и не нужны. Остальное пространство отдано под кухню-гостиную и санузел. Даже удалось впихнуть небольшой бассейн.
Пока Сибиряков продолжал рассказывать, я прошлась по дому и заглянула в спальни и означенную ванную комнату. Она была метров двадцать, не меньше. И в ней и вправду располагался кроха-бассейн, сейчас, естественно, пустой.
– Если хочешь, можем набрать, - разложив продукты на столе, сказал Матвей, подходя ко мне.
Отчего-то мгновенно представилось, как Сибиряков совсем недавно привозил сюда жену. Это вызвало неприятие.
– И это только мой дом, - словно прочитав мысли, добавил Матвей.
– Сюда я сбегаю один ото всех и вся.
– Ещё скажи, что я здесь - первая женщина, - фыркнула в ответ и, отойдя к качалке, устроилась в ней.
Сибиряков замялся.
– За несколько лет - первая.
Я покачала головой и улыбнулась. Быстро перевела тему:
– Так что там с пиццей? Давай готовить?
Матвей завёл руку за голову и почесал в затылке. Окинул взглядом гору еды на столе и задумчиво проговорил:
– Попробую пока справиться сам, а ты отдыхай. Сделаю тебе чай.
С моих губ едва не сорвалась шутка о том, что если Сибиряков и дальше будет так идеально себя вести, чего доброго, мне захочется остаться здесь дольше, чем на один день. Но я предусмотрительно промолчала. Хотя, как известно, в каждой шутке - лишь доля шутки.
Покачиваясь в кресле, я наблюдала за тем, как Матвей готовит. Каждое движение было точно выверенным и скупым. Ничего лишнего, всё чётко и по делу. Сибиряков всегда был таким, чем меня и подкупил давно, несколько лет назад. И, наверное, будь я тогда старше, на Теплова я бы даже не взглянула. Ну, или если бы стояла перед выбором, сделала бы его совсем не в пользу Славы.
– Чай, мадмуазель, - подал мне напиток Матвей через несколько минут.
– Мадам, - машинально поправила я его, принимая из рук забавную кружку.
– Ничего не знаю, - пожал плечами Сибиряков и, вернувшись к столу, принялся за пиццу.
Рецепт
– Я сказал Наталье, что мы с ней расходимся, - проговорил Сибиряков таким тоном, как будто мы с ним обсуждали, что сегодня погода за окном не очень.
Я кашлянула, потому что показалось, что чай попал не в то горло. Если уж на то пошло, отношения Матвея с женой - это совсем не то, что я хотела бы обсуждать. Но, учитывая, что меня не по моей воле втянули в эту историю тоже, не могла не спросить:
– И что она?
Сибиряков пожал плечами. Быстро замесил тесто и в во время этого процесса не проронил ни слова. Затем, отложив миску и вымыв руки, ответил:
– Она разочарована и расстроена. В этом я её понимаю. Сказала, что я украл у неё время, которого и так почти не осталось. Но знаешь, как только мы расставили все точки в наших отношениях, мне стало очень легко.
Я понимала, о чём он говорит. Наверное, и сама ощущала то же самое в сторону своего неудавшегося брака. Вроде как ещё вовсю воевала с бывшим мужем и риск, что он всё же узнает о детях и уже не отвяжется, был велик. Но, думая о Теплове, я понимала, что избавилась от того, что привносило в жизнь лишь токсичность. Хотя, раньше и считала, что наш брак если не идеален, то весьма неплох.
– Я рада, что это так. Но не хочу, чтобы всё случилось только из-за меня, - откликнулась после недолгого молчания.
– А даже если из-за тебя… Это всего лишь повод сделать то, что я должен был сделать давно. И давай на этом закроем тему, которую я сам же и начал.
Сибиряков усмехнулся и, взяв пульт, включил какой-то музыкальный канал. Я поднялась из кресла и, добравшись до стола, где уже начинался хаос, отставила пустую чашку и вздохнула.
– Что ж, господин доктор. Будем проводить операцию «Пицца в четыре руки», - сказала тоном, который не терпел возражений.
Матвей согласно кивнул и отправился мыть томаты.
«Врачебное назначение» Сибирякова пошло мне на пользу. Наш вечер, когда сидели, уминали самую вкусную на свете Маргариту, пили сок и обсуждали звёзд шоу-бизнеса, дал мне то, без чего я, пожалуй, могла впасть в депрессию - передышку.
Ни к чему не обязывающий разговор, никаких обсуждений прошлого, настоящего и будущего. Просто беседа ни о чём, а потом - крепкий сон, разумеется, в разных спальнях.
Сразу после завтрака мы собрались и сели в машину. Матвей торопился на работу - этот аспект мы не обсуждали, но я подозревала, что Наталья может потребовать от мужа освободить должность заведующего своей клиникой. Впрочем, если Сибиряков захотел бы это со мной обговорить, я была бы не против.
– Точно не проводить тебя до двери?
– спросил он, остановившись у моего дома.
– Нет. Не нужно. Сумка не тяжёлая, а тебе нужно ехать.
Я взялась за ручку на дверце, когда Матвей меня остановил. Обхватил за локоть и когда я инстинктивно повернулась к нему, потянулся, явно желая поцеловать.
Я машинально отпрянула, на лице Сибирякова тут же появилась горькая усмешка. Он отпустил меня и проговорил:
– До встречи.
Я же замерла на месте, не зная, что сказать. Да и нужно ли добавлять хоть слово к тому, что было ясно и так?