Ребёнок для бывшего
Шрифт:
– Ксюша!
– окликнул меня Матвей, непонятно откуда взявшийся в аэропорту, когда мы с дядей получили посадочные и собирались идти к гейтам.
О том, когда именно мы улетаем, Сибиряков не знал, во избежание всяких недоразумений, потому его наличие рядом стало сюрпризом. И от этого сюрприза сердце моё заколотилось, как безумное. Самый странный калейдоскоп эмоций охватил меня целиком. От страха, что Матвей захочет меня остановить и не дать уехать, до радости от того, что он снова рядом. Что я ему важна, раз он здесь.
Переглянувшись с дядей, что указал на ряд сидений вдоль стены,
– Подожду там, - сказал он и вдруг добавил: - И знай - я справлюсь и один. Так что если передумаешь и не полетишь…
– Я с тобой!
– горячо заверила в ответ дядю.
– А о том, что кто-то не хранит секретов, мы поговорим позже, - притворно строго пообещала, прежде чем развернуться и направиться к ожидающему меня в нескольких метрах Сибирякову.
– Жаль, что я тебе за это время настолько опостылел, что ты даже не доверила бы мне отвезти тебя в аэропорт, - сказал Матвей, когда я приблизилась, не зная, что ему сказать и вообще о чём вести разговор.
Во взгляде Сибирякова разливалась горечь, приправленная болезненной надеждой. Мне вдруг стало не по себе, а в груди появилось тянущее чувство. Словно я в эти самые секунды теряла что-то настолько дорогое, что это было сродни тому, чтобы оставить позади часть себя.
– Я не хотела, чтобы сюда вместе с тобой приехала Наталья, - сказала тихо и тут же добавила, когда Сибиряков сжал челюсти с такой силой, что на них заиграли желваки: - Это не в упрёк тебе, просто…
– Просто ты решила себя обезопасить. Я вроде как понимаю, с одной стороны. С другой - нет. Я не знал, что Наташа к тебе собирается. Не могу же я сидеть возле неё цепным псом. Но могу другое - пообещать тебе, что я никогда не буду иметь отношения к тому, чего хочет моя бывшая жена.
– Что-то исходя из её слов я так и не поняла - действительно ли она в прошлом, - хмыкнула я.
– Веришь больше ей, чем мне?
– приподнял брови Матвей.
Мы стояли друг напротив друга, окружённые спешащими людьми, и я всё больше уверялась в правильности сделанного мною выбора. Не будь я беременна от Славы, встреться мы при иных обстоятельствах, скорее всего, нас бы потянуло друг к другу с такой силой, что она снесла бы на своём пути все преграды. Но сейчас в арсенале нашего прошлого имелось слишком много «но».
– Я хочу помочь. Напиши мне сразу, как долетите, я свяжусь со знакомыми и договорюсь, чтобы тебя наблюдали в хорошей клинике, - видимо, прочитав по моему лицу всё, о чём я думала в этот момент, сказал Матвей.
Я кивнула, скорее машинально, чем успев пораздумать над тем, что сказал Сибиряков.
– И Ксюш… Мы сможем хотя бы изредка общаться?
– спросил Матвей, на что я тут же ответила:
– Конечно. Возможно, даже увидимся, если захочешь прилететь к нам с дядей Женей.
Сибиряков улыбнулся, но в этой улыбке тоже был привкус горечи, отчего я и сама испытала схожее чувство. Матвей протянул руку, коснулся пальцами моего лица. Я не стала отстраняться, напротив - потянулась за этой непрошеной лаской, что окончательно разбередила душу. Словно почувствовав
– Береги себя. И если что-то понадобится, я сорвусь и прилечу к вам, только позови.
После этого мне не оставалось ничего иного, как направиться к дяде, который ждал меня с выражением тревоги, написанным на лице.
– Думаю, вам нужно было увидеться. Потому и сказал Матвею, когда мы улетаем, - проговорил он, поднимаясь с места.
– Не знаю, - вздохнула в ответ, безуспешно пытаясь подавить в себе всё то же чувство какой-то ужасающей потери.
– Время расставит всё по местам, - выдала философскую мысль и, кивнув в сторону коридора, ведущего к следующим досмотрам, добавила: - А сейчас давай займёмся насущными делами. Самое важное - добраться как можно скорее.
– Ну, самолёт вылетит ровно по расписанию, - усмехнулся дядя и, взяв меня под локоть, уточнил: - Точно не хочешь остаться?
На что я решительно мотнула головой и ответила:
– Нет. И не задавай больше таких вопросов.
Через час самолёт взмыл в небо, унося нас с дядей прочь из пасмурного Питера. Я оставляла позади всю свою жизнь, перевернувшуюся на сто восемьдесят градусов за считанные недели. Но, сидя рядом с самым родным человеком, с которым мы были готовы на всё друг для друга, я знала, что поступаю единственно верно.
И что сделала правильный выбор.
Полгода спустя
– Фух! Как же хорошо, что есть авиакомпании, которые пускают на борт глубоко беременных, - выдохнула я, когда мы с дядей получили багаж и направились к выходу из аэропорта.
– Главное, что дети в воздухе не родились, - хохотнул дядя Женя, беспрестанно что-то читающий в телефоне.
– Да, это было бы фееричное возвращение домой, - покачала я головой, улыбаясь в ответ на сказанное.
За то время, что мы провели вне дома, изменилось многое и, в то же время, мне казалось, что именно со мной ничего и не произошло. Всё случалось где-то там, вне моей жизни, больше похожей на день сурка.
Хотя, нет… За прошедшие полгода я сделала большой качественный шаг в своей карьере писательницы и теперь у меня было довольно популярное имя, которое лишь набирало обороты. К нему прилагался вполне приличный заработок. От Славы за это время было пару известий, да и то весьма странного содержания. Бывший муж то писал мне, как сильно скучает и ждёт обратно. То начинал грозить, что как только я вернусь и рожу детей, он тут же подаст на меня в суд, чтобы через экспертизу выяснить, от него ли близнецы, или нет.
Было ещё и общение с Матвеем и я даже сейчас, когда вспоминала нашу переписку, начинала краснеть. Потому что у нас с Сибиряковым завязался самый настоящий роман по сети. Что порой казалось мне неправильным, ибо я должна была думать исключительно о детях. О скором родоразрешении. А уж никак не о флирте и далеко не невинных диалогах, пусть и происходящих онлайн.
И было ещё кое-что, что не давало мне покоя. Я ревновала. Знала, что Сибиряков свободен, что он ничего мне не обещал… и это вызывало такую бурю ревности, что она сметала все иные чувства на своём пути.