Ребёнок от босса. Научи меня любить
Шрифт:
Вдруг он действительно не знал, зачем звонила эта Жанна? Вдруг я просто себя накрутила, а Глеб по-настоящему хочет помириться, и я ему нравлюсь? Как женщина...
– Ты имеешь право дарить подарки, Глеб... Я не ожидала, вот и всё... И у меня для тебя ничего нет...
– Инна, – мужчина медленно опускает руку и смыкает пальцы вокруг моего запястья, тянет вверх и практически заставляет меня взять коробку. – Если я тебе что-то дарю, это вовсе не означает, что жду от тебя встречного шага. Иногда люди просто так дарят подарки,
Прикусив нижнюю губу, я прижимаю коробку к груди. Довольно тяжёлая.
Иногда люди просто так дарят подарки...
Мне никто и никогда ничего просто так не дарил. Да я вообще не помню, что получала какие-либо подарки. Как я уже говорила, мне даже цветов-то не дарили...
– Спасибо, Глеб... Я открою дома, ладно? Сейчас просто... сейчас мамин день и...
– Откуда в тебе столько жертвенности? – качает он головой и улыбается уголками губ, затем вдруг поднимает руку и заводит локон моих волос за ухо.
От прикосновений его пальцев по телу машинально пробегает дрожь и сосредотачивается внизу живота.
Я скучала по нему. Да, я понимаю, мы живём вместе, но из-за того, что я его избегала, мне до ужаса не хватало общения с ним, его голоса, его запаха. Сейчас это особо остро ощущается, когда Глеб так близко, касается меня, смотрит...
Пальцы мужчины соскальзывают с моего уха и движутся дальше. Поглаживают впадину на горле. Задевают ключицы.
Я невольно закрываю глаза, потому что мне начинает казаться, что вот-вот и Глеб прочитает в них всё, что я на самом деле чувствую.
Его запах становится отчётливее. По ощущениям, он наклоняется ниже, будто хочет обнять. Чувствую, как из моих рук забирают коробку и ставят на стол позади. Мой нос практически упирается в крепкую грудь мужчины. Я жадно вдыхаю запах его духов, словно это мой персональный наркотик, а все эти дни меня ломало от его нехватки.
Боже, как же мне хочется, чтобы Глеб меня поцеловал... Как той ночью...
Я не сразу ощущаю примесь другого аромата к его духам. Но когда инородный запах становится отчётливо слышен, меня будто выдёргивает из фантазии в реальность.
Это женские духи.
Я резко распахиваю веки.
Явно женские. Сладкие, цветочные. Определённо не мужские.
Он был с женщиной. А потом поехал сюда. С подарком для меня.
Мгновенно подступившая тошнота скручивает желудок узлом.
– Инна, я... – Глеб начинает что-то говорить, но я быстро качаю головой, отталкиваю его и бегу в сторону туалета, зажав рот рукой.
Не знаю, заметили ли эту сцену Стас и Ольга Андреевна, потому что я, честно говоря, вообще ничего вокруг не видела и не слышала, пока Глеб был так близко и прикасался ко мне.
В туалете меня не рвёт, только сильно тошнит, но когда я перестаю ощущать запах сладких духов, который преследовал меня, пока я бежала, тошнота проходит. Включаю
"Всё хорошо, Инна. Всё хорошо. Ну, а что ты хотела? Ты же и до этого всё прекрасно понимала..."
Да ничего я не понимала! Это гадко. Он был с другой женщиной сейчас, а потом приехал как ни в чём не бывало с подарком для меня. И трогал меня после неё... И... мне это всё не нравится!
– Инночка, ты в порядке? – Ольга Андреевна обеспокоенно спрашивает через дверь.
– Да... Нормально. Это просто ... Меня немного затошнило от... духов...
– Вот! А я говорила Глебу, что во время беременности женщина на всё остро реагирует. В том числе и на запахи. Но меня же никто и никогда не слушает, – ворчит женщина. – Ты вечно не слушаешь, что говорит мать! – это уже не мне.
Видимо, Глеб тоже пошёл за мной к туалету. И сейчас стоит там, за дверью.
Снова тошнота подступает к горлу.
Не хочу надеяться на то, чему быть не суждено. Не хочу верить в иллюзию. А чувства между мной и Глебом – иллюзия. Во всяком случае, его чувства ко мне...
Застолье проходит, в принципе, неплохо. Мне даже удаётся поесть, чему радуется Ольга Андреевна. По её настоянию меня усадили рядом с ней, а Глеба напротив.
"Чтобы Инночке плохо не стало опять! И не спорь, Глеб, а то надушился!"
Спасибо ей за это огромное, потому что я понятия не имею, как ела бы, если бы Глеб сидел рядом и постоянно невольно касался меня.
Ещё этот запах...
Кому он принадлежит? Жанне? Или есть другая? И сколько их?
Судя по взгляду Воронцова, он не особо рад, что его так далеко от меня отсадили и обвинили в моей тошноте. Но это его проблемы. Я вообще стараюсь не смотреть на мужчину, иначе он мигом гипнотизирует меня своими тёмными глазами. Не знаю, как у него так получается.
– Инночка, я тебе хотела фотографии показать. Ещё в прошлый раз, но из головы вылетело, – машет рукой Ольга Андреевна и смеётся, очевидно, над своей забывчивостью. – Я же всё по старинке собираю. Это вы, молодёжь, всё на ваших компьютерах храните. А я так и не освоила эту дребедень современную. Во времена моей молодости книги и фотоальбомы можно было руками пощупать. А сейчас все уткнутся в экраны безделушек и не вылезают оттуда часами.
Поднявшись из-за стола, Ольга Андреевна куда-то уходит, но быстро возвращается с альбомом в руках.
– Я подумала, может, тебе было бы интересно посмотреть на маленького Глеба. Всё-таки скоро детки родятся. Обычно мамам любопытно сравнивать, кто и на кого похож.
Я отодвигаю тарелку, и женщина кладёт альбом передо мной.
Вообще-то мне действительно интересно.
В последнее время, мне всё интересно, что касается Глеба, как бы я ни пыталась это в себе заткнуть.
– Только не показывай, где мы с голыми пипись... – начинает ржать Стас, но мама быстро его обрывает.