Рецепт для соперников
Шрифт:
Такер смотрел на меня ещё секунду, а потом перешёл на другую сторону стола. Но прежде чем поднять его, он ещё раз внимательно посмотрел на меня.
— Мы оба знаем, что с математикой у тебя всегда было не очень.
Перевод: я никогда не умел держаться подальше от женщин. Это было правдой в прошлом, моя череда девушек со школы тому подтверждение. Но всё изменилось с тех пор, как я перевёз дедушку в Сады. Разве моя постоянная отстранённость от Грейси Мэй не доказывала, что я изменился? Если бы я был тем же старым Дасти,
Но я не видел будущего с Грейси Мэй, поэтому не тянул резину. Это она тянулась за мной, а я просто не знал, как дать ей понять, что тратит время впустую.
Мы с Такером загрузили в машины стол, стулья и дедушкиный старый комод — самый приличный из трёх, что у меня были, — и направились к квартире Новы. Перед выходом я ещё прихватил хлеб, который испёк вчера. Правда, от него уже не хватало нескольких ломтиков, но, надеюсь, это не страшно.
В квартире Новы пахло божественно — воздух был наполнен ароматами чеснока, лука и томатов. Такер помог мне занести мебель в её спальню и обеденную зону, а потом мы все вместе подняли стулья. Пара небольших дополнений — и место уже не выглядело таким пустым.
Сколько недель она здесь жила? Слишком много, чтобы всё это время сидеть на табуретках и спать на матрасах.
— Джун ждёт меня у родителей, — сказал Такер. — Но спасибо за приглашение.
— В любое время. Я лучше что-нибудь испеку для тебя. Что любишь?
— Сахар, — ответил я за него. — Такер ест всё, что сладкое.
— Теперь вспомнила, — сказала Нова с улыбкой. — Горячий шоколад. Это у тебя слабость к сладкому.
Она запоминает людей по тому, что они заказывают в её закусочной? Если так, то как она меня окрестила? Бургермен? Беконбой? Кофейный парень?
— Да, виноват, — сказал Такер, почесав затылок. — В любом случае, не переживай. Я рад помочь.
Нова посмотрела на него с благодарностью.
— Спасибо.
Такер кивнул и вышел, оставив нас в тишине. Точнее, почти в тишине — пока кровать не заскрипела, как будто на ней прыгала маленькая обезьянка.
— Элис, — позвала Нова. — Слезай.
— Ещё две минуты!
— Элис, — повторила она строгим тоном. — Сейчас же. Ужин готов.
Нова взяла прихватку и поставила лазанью на стол.
Элис выбежала из спальни, но, заметив меня, резко замерла, её движения стали скованными.
— Накрой на стол, пожалуйста, — сказала ей Нова.
— Можно я помогу тебе, Элис? — спросил я. — Мне тоже нужно чем-то заняться.
Она кивнула.
Мы вместе накрыли на стол, пока Нова смешивала салат и нарезала хлеб, который я принёс. Когда мы наконец сели, мой рот уже наполнился слюной от одного только запаха.
Элис провела пальцем по краю стола, широко распахнув глаза.
— Он как у нас дома, — тихо сказала она.
Нова кивнула, её взгляд встретился с моим.
— Форма похожа, но на этом сходство
Я провёл пальцем по заштрихованным бороздкам, оставленным буквами и математическими задачами.
— Я много лет делал на нём домашку, так что он немного поношенный.
— Но такая мебель и есть лучшая. Та, в которой есть жизнь, — сказала Нова и положила кусочек лазаньи на тарелку Элис, а затем и на мою. — В Нью-Йорке у нас почти всё было либо из секонда, либо переделанное мной самой.
Мои брови взметнулись.
Она тут же разрядила ситуацию самоуничижительной улыбкой, пока разрезала лазанью Элис на кусочки, из которых поднимался пар.
— Не впечатляйся раньше времени. Было очевидно, что работа любителя. Но я любила каждую вещь, потому что выбирала её сама. Я сама решала, какого она будет цвета, какая на ней будет ткань или фурнитура.
Теперь стало понятно, почему она так ценила свой синий бархатный диван. Для Новы важны были не просто вещи, а связанные с ними истории. И эта история была о доброте незнакомки. Я вдруг до смерти захотел увидеть мебель, в которую она вложила столько души.
— Ты планируешь перевезти всё сюда?
Нова резко подняла на меня взгляд.
— Нет. Я не могу. Теперь это уже не моё.
Мы молча разложили еду по тарелкам. Я отрезал кусочек лазаньи, отправил его в рот… и умер, попав прямиком в итальянский рай. Это было потрясающе. Я всегда гордился тем, что неплохо готовлю, но, кажется, никогда в жизни не делал ничего такого насыщенного, сочного и сырного.
— Это невероятно.
Нова покраснела.
— Это просто лазанья.
— Это лучшая лазанья, которую я когда-либо ел. Такая нежная.
— Это мой секретный ингредиент.
— Нью-йоркская магия?
— Творог.
— Моя мама готовит лучше всех, — тихо сказала Элис.
Нова резко повернулась к дочери, её удивление было написано на лице.
— Пока что я с этим согласен, — сказал я, отправляя в рот ещё один кусок. — Знаешь, что все пожарные в городе считают меня лучшим поваром?
Элис покачала головой, её вилка застыла над тарелкой.
Я пожал плечами.
— Но, может, они ошибаются. Думаю, узнаем наверняка только после Битвы значков.
— Ну да, конечно, ведь все будут голосовать исключительно за еду, а не за организации, — язвительно протянула Нова.
— Мой дед голосовал за полицию несколько лет назад, ещё до того, как я начал готовить.
— Ты тогда уже был пожарным?
— Да, и это стало для меня пятном позора, — сказал я мрачно. — Люди относятся к этому серьёзно. Просто предупреждаю.
— Этот хлеб тоже потрясающий, — сказала она, отламывая кусочек. — Ты купил его на рынке?
— Нет, испёк сам.
Не прозвучало ли это чересчур самодовольно? Потому что я определённо ощущал себя немного самодовольным.