Рецидивист. Век воли не видать
Шрифт:
– То есть, профессор, вы считаете, что это – ритуальное убийство? – спросила Ольшанская.
– Ни в коем разе! – Отрицательно мотнул головой профессор. – Я о таком даже и подумать не могу! Об этой легенде, кроме специалистов-историков, да, может быть, пары-тройки шаманов-удэгейцев, и не помнит никто.
– Что ж, спасибо, Вениамин Тимофеевич! Конечно, к разгадке нас это не приблизило… – произнёс Константин Михайлович.
– Не благодарите! – замахал он руками. – А если вы поймаете этого…
– Не «если», а «когда», профессор! –
– Простите, когда поймаете этого убийцу, – поправился профессор, – мне бы очень хотелось с ним пообщаться по поводу этого клейма… Это очень важно для науки! Очень!
– Я вам обещаю, Вениамин Тимофеевич, когда поймаем, я вам предоставлю такую возможность.
– Спасибо… – поблагодарил Вениамин Тимофеевич. – Да, вот еще что… По поводу лица… Это, конечно, совсем не моя область…
– Мы вас внимательно слушаем, профессор! – произнесла Ольга. – Важна любая информация.
– Так вот, – продолжил Подорожников, – такое клеймение преступников аббревиатурами «В» – на лбу, «О» и «Р» – на щеках, применялось в Российской империи с 1754-го года по 1845-ый. Именно таким способом был заклеймен широко известный «вор-сыщик» Ванька Каин. До этого клеймили, ставя во лбу «ВО», на правой щеке «Р», а на левой «еръ» – твердый знак, а после стали клеймить на лбу букву «К», на правой щеке «А», а на левой «Т» – каторжный.
– Очень интересный экскурс в историю, – натужно улыбнулся Дрот, уставший от исторических экскурсов. – Не знаю, поможет это нам чем-нибудь или нет, но, спасибо, профессор!
***
Ольшанская стремительно ворвалась в кабинет следователей, оторвав от бумажных дел, корпевшего над ними капитана Самойленко.
Чего Михалыч вызывал? – полюбопытствовал капитан.
– Консультанта по иероглифам пригласил…
– И есть эффект? – ехидно прищурился Самойленко.
Ольшанская уселась за свой стол:
Ну… Послушала одну старую нанайскую легенду о конце света…
– Твою ж растак! Нанайскую?
– Ну, не нанайскую, а мухри… мукли… – Она никак не могла вспомнить наименование народности, названной профессором. – Короче, ожог повторяет описание какого-то там чудесного амулета из легенды вплоть до мелочей! Только нам это ничего не дает – об этой легенде практически никто не знает, кроме нескольких спецов!
– Так надо, растак, потрясти этих спецов! – воскликнул капитан.
– Обязательно потрясем, Коля! Дай задание Сидорову… Где он, кстати?
– В архив метнулся: говорит – нашел какую-то зацепочку… – сообщил Самойленко.
– Хорошо, придет, поглядим – чего он нарыл. Что у нас по тому мужику в арке? Есть что-нибудь?
– Есть! – обрадовал её капитан. – Пока ты отсутствовала, пробил улицу по пути его предполагаемого следования на наличие камер наблюдения.
– Нашел?
– Целых три! – похвалился Николай. – Запросил записи, растак! И о – чудо! На одной из них – его лицо крупным планом!
– Козодоеву показывал?
– Да.
– Если только его показаниям можно верить, – задумчиво произнесла Ольга.
– Других вариантов у нас нет, растак! – развел руками Самойленко.
– Хорошо, нужно его отработать, Коля.
– Уже, Ольга Васильевна!
– Я так долго отсутствовала? – удивилась Ольшанская.
– Это, просто я такой быстрый! – выпятил грудь колесом капитан. – Я, как только запись раздобыл, с нашими «хакерами» связался – они прогнали изображение через систему опознавания лиц…
– Неужели есть результаты? – не поверила Ольга.
– Крекс-пекс-фекс, растак: наш незнакомец, не такой уж и незнакомец! – «лучился» довольный Самойленко. – Патрикеев Борис Яковлевич, 1989 года рождения. Только-только пятерик отмотал, освободился пару месяцев назад по УДО!
– И прописка есть?
– А то! – ответил Николай. – И в участок на отметку он регулярно ходит.
– Коль, ты веришь, что так бывает? – спросила Ольшанская.
– Нет, – согласился с майором Самойленко, – но проверить надо.
– Тогда поехали… – произнесла Ольшанская, поднимаясь с места.
Дверь в кабинет неожиданно резко распахнулась и в него влетел растрепанный младший лейтенант Тимофей Сидоров – высокий и худой, как пожарная каланча, «студент» с какой-то папкой бумаг в руках.
– Вот! Вот! – с ходу заорал Сидоров. – Я нашел! Нашел! Это маньяк! Серийный!
Ольшанская с Самойленко переглянулись с ехидными улыбочками на лицах и синхронно покачали головами.
– Тима! Тима! – попыталась немного утихомирить возбужденного лейтенантика Ольшанская. – Спокойно!
– Не кричи, твою растак! – добавил Самойленко. – Чего там у тебя?
Сидоров, отдуваясь, упал на стул возле стола Ольшанской и с победным видом положил перед ней папку с документами. Самойленко тоже подошел поближе.
– Я решил пробить в архивах, не случалось ли чего подобного… – начал вываливать подробности на старших по званию Сидоров. – Случай-то явно неординарный…
– И как, успех, растак? – подколол подчиненного Самойленко, посмеиваясь в кулак.
Вот! – Сидоров схватил со стола папку и начал ей потрясать перед самым носом капитана. – Это копии документов! Было еще одно точно такое же убийство! Было! Я как чуял! Маньяк это! Ольга Васильевна! Николай! – Он уже не знал, как убедить начальство поверить в его версию.
– Тима, спокойно! – Ольшанская отняла у него папку, положила перед собой и открывает. – Так, что тут у нас? У-у-у, – протянула она, проглядев первые строки, – почти двадцать лет назад.
– Ну, было же! – Сидоров решил твердо добиваться, чтобы коллеги приняли его доказательства.
– Ладно, сыщик, – произнесла Ольшанская, – отработаем на выезде первую версию, а когда вернемся, обязательно посмотрим, чего ты там накопал.
– Спасибо, Ольга Васильевна! – расцвел Сидоров, добившийся-таки своего.