Регина

Домогалова Елена

Луи на мгновение прикрыл глаза, с ужасом понимая, что если Франсуаза хотя бы издали увидит его "невесту" — его родную сестру, да ещё и на сносях! — катастрофы будет не избежать. Франсуаза никогда не простит его любимой ни того, что Луи бросил её из-за сестры, ни саму Регину из-за скандальной истории с хорьком. И всё бы ничего — Бюсси и не из таких передряг выпутывался. Но Регина…

Погасшая было любовь вспыхнула, словно сухая трава, от одной искры беспокойства за её безопасность. И за ребёнка. Луи должен был любой ценой оградить свою возлюбленную от опасной соперницы. У него был только один выход — отвлечь Франсуазу от мысли о приезде в Сомюр. Не дать даже малейшего повода к разговору о Регине.

У него было сейчас только одно оружие — его знаменитое мужское обаяние, против которого графиня однажды уже не смогла устоять. И Бюсси ринулся в бой. Наверное, никогда ещё в его жизни не было более опасной дуэли, чем этот тайный поединок с женщиной.

— Вы можете мне не поверить, графиня, воля ваша, но я безумно рад встретить вас здесь. Долина Луары, без сомнения, жемчужина Франции, но до сего дня у неё был один весьма существенный недостаток, — эту неприкрытую лесть сопровождал завораживающий взгляд томных чёрных глаз.

— Какой же? — лукаво улыбнулась Франсуаза, пропуская первый удар.

— Отсутствие таких красавиц, как вы.

Женщина недоверчиво подняла брови, ожидая пояснения.

— Я признаю себя полным идиотом. Только в разлуке с вами я понял, как бездумно разбрасывался истинными драгоценностями. Только вдали от вас я по достоинству оценил вашу красоту и благородство вашей души.

— О! Знали бы вы, граф, как смущена я вашими словами. И как рада услышать от вас признание прошлых ошибок.

Разговор вновь опасно приблизился к воспоминаниям о Лувре и — разумеется — Регине, и Луи с ловкостью виртуоза опять сменил опасную тему:

— В моей жизни, графиня, было множество ошибок и разочарований. И если бы не ваш светлый образ, ваша красота, которая навеки осталась в моём сердце, можно было бы с уверенностью признать, что жизнь моя прожита зря. И смею ли я надеяться, что вы и дальше будете той путеводной звездной, тем чистейшим родником, который наполнит моё существование счастием и радостью?

Он нёс эту возвышенную ахинею, невольно потешаясь в душе над недалёкой Франсуазой: с Региной подобный номер не прошёл бы никогда. Она бы ни секунды не стала слушать этот шаблонный бред из рыцарских романов. Ах, как едко и бескомпромиссно высмеяла бы она любого, кто наговорил бы ей такую чушь! Но Франсуаза не обладала умом и острым язычком Клермонов и потому слушала непритязательные дифирамбы Бюсси, затаив дыхание, и в её зеленоватых глазах уже поблёскивали слёзы восторга. Она была настолько уверена в своей неотразимой красоте, что её нимало не насторожило это неожиданное признание Бюсси и его внезапное желание вернуться к ней.

Итак, она одарила Бюсси томным взглядом, манящей улыбкой и робким прикосновением пальцев к его руке.

— Право, не знаю, граф. Нужно ли говорить о том, что вы жестоко ранили меня в самое сердце, нанеся совершенно несправедливую обиду? Но я глубине души я всегда знала, что мои недоброжелатели в чём-то оклеветали меня и наша любовь оказалась принесена в жертву интригам известных нам обоим людей. И Бог услышал мои молитвы. Я прощаю вас, мой возлюбленный благородный Бюсси! Я искренне прощаю вас и говорю вам, что ни на одну минуту не забывала о вас, что моя любовь к вам всё так же горяча и сильна.

Луи пылко сжал в руке её изящные пальцы:

— О, владычица сердца моего! Вы вернули меня к жизни. И всё же я смею требовать доказательства того, что получил ваше прощение!

Тут, конечно, Франсуаза в слезах пала ему на грудь, и бесстрашный Бюсси заключил её в свои объятья, и слились они в долгом поцелуе.

После бурного примирения Франсуаза и Луи разъехались каждый в свою сторону, условившись, что в среду, когда Шарль де Шамбе уедет в Блуа, чтобы подготовить всё к большой охоте королевского двора, Луи навестит графиню в Монсоро.

Бюсси

возвращался в Сомюр, раздираемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, он презирал себя за то, что так нечестно и бесстыдно играл честью и сердцем влюблённой женщины. А с другой стороны, он был рад, что смог отвести удар от Регины. И возрождённая любовь к ней вновь согревала его сердце. Потому что, при всех своих недостатках, Регина была единственной женщиной, которую он мог любить так безоглядно и страстно, ибо равных ей он не встречал. И она стоила гораздо большего, чем придворная карьера, благополучие, слава и все богатства мира. Бюсси сам удивлялся, как мог он хоть на мгновение забыть об этом. Нежелательная встреча с покинутой любовницей в итоге оказалась небывалой удачей. Ведь не появись на горизонте Франсуаза де Шамбе, так безнадёжно уступавшая во всём своей счастливой сопернице, его любовь к Регине угасла бы, как заброшенный очаг.

Луи даже в голову не приходило, что не только он вёл свою игру. Да, Франсуаза попала в его сети, но не так серьёзно, как он сам. Ловкий охотник в действительности был добычей. Глупой, доверчивой добычей, легко попавшей в расставленные силки. Сам того не зная, принял навязанную ему игру. Как выяснилось, он мешал всем: Шарлю де Шамбе, не простившему своего публичного унижения — Париж слишком громко смеялся над остротой своего любимца Бюсси "Я подстрелил лань главного ловчего"; королю, которого он раздражал своей независимостью и тем, что откровенно не признавал над собой чьей бы то ни было власти; герцогу, которому изрядно надоел вассал, считавший себя выше сюзерена. Франсуа Анжуйский мечтал в скором будущем разделить королевскую власть с той, которая просто рождена была для короны, а Бюсси стоял у него на пути, надёжнее каменной стены ограждая свою сестру от любых посягательств. Кроме того — и это было немаловажным обстоятельством, повлиявшим на решение короля и на то, что герцог так безропотно отдал на растерзание своего вассала, — Бюсси был тем человеком, за которого Гизы не предъявили бы никаких претензий своим царствующим родственникам. Единственная, кто столько лет спасала его от расправы, Маргарита Валуа оказалась в числе тех, кто хотел его погубить. Это был реальный шанс избавиться раз и навсегда от надменного Бюсси, поставившего себя выше королевской власти.

Судьба Бюсси и его возлюбленной сестры была решена.

Луи возвратился в Сомюр уже на закате и сразу же прошёл в кабинет Регины. Бледная, усталая, хмурая, она кропотливо разбирала отчёт управляющего, громко стуча костяшками счетов.

— Занятие более подходящее еврею-ростовщику, чем утончённой красавице, — мягко улыбнулся в дверях Бюсси.

Регина вздрогнула от неожиданности и вскинула на него задумчивые глаза. И прежняя пленительная улыбка тихо зацвела на её лице: Луи принёс с собой свет и радость, потому что в его глазах в этот миг не было ничего, кроме любви. Словно и не было этих бесконечных недель размолвок и непонимания, словно стена, стоявшая между ними, оказалась лишь пеленой тумана, рассеявшейся под солнечными лучами.

Бюсси подошёл к ней, обнял и зарылся лицом в пушистые, пахнущие вербеной волосы. Она закрыла глаза и притихла, слушая его дыхание.

— Я люблю тебя, — вздохнул Луи и почувствовал в ответ прикосновение тёплых губ к своей руке.

Они проговорили до полуночи, смеясь и ласково подшучивая друг на другом, толкались в кровати, воевали с добродушно урчащим Лоренцо, кидались подушками и хохотали. Рассказывали друг другу, как уедут в Польшу, как будут там счастливо и дружно жить, как назовут ребёнка. А потом тихо уснули, прижавшись друг к другу и крепко держась за руки даже во сне.