Река Богов
Шрифт:
Наджья сидит на прохладной веранде «Империала» и проверяет почту. Журналу понравился ее рассказ. Очень понравился. Они собираются заплатить ей за него восемьсот долларов. Девушка отправляет согласие на подписание контракта в США. Один шаг по дороге в Кабул, но всего лишь один-единственный шаг. Теперь ей нужно спланировать следующую публикацию. Она будет политической. Следующим интервью станет интервью с самой Саджидой Раной. Саджида Рана интересна всем. Но под каким углом? Как откровенный разговор женщины с женщиной… Госпожа премьер-министр, вы политик, лидер государства, династическая фигура в стране, разделенной разногласиями из-за строительства станции метро; страны, в которой мужчинам настолько трудно найти себе жену, что они готовы платить выкуп; страны, где дети-монстры получают
Ну что ж, неплохо, неплохо… Наджья открывает палм. Но только она собирается занести в него свои мысли, как раздается звонок. Это Бернар. Очень не по-тантрически ходить в бойцовский клуб. Очень не по-тантрически ходить туда с другим мужчиной. И дело вовсе не в том, что он собственник, поэтому ему нет нужды прощать, но Наджье стоит задаться вопросом: насколько подобное поведение поможет ей достичь самадхи?
– Бернар, – говорит Наджья Аскарзада. – Проваливай – и больше никогда меня не доставай. Я не знала, что ты такой ревнивый. Или, по-твоему, ревность – самый короткий путь к самадхи?
– Мисс Аскарзада?..
– О, извините. Я вас приняла за другого человека.
Девушка вслушивается. Сплошные помехи…
– Алло? Алло!..
Снова незнакомый голос:
– Мисс Аскарзада. Пожалуйста, через полчаса подойдите к складу «Деодар электрикал» на Индастриал-роуд.
Голос с едва заметным акцентом явно принадлежит человеку культурному.
– Алло? Кто вы такой? Послушайте, извините, но я…
– «Деодар электрикал», Индастриал-роуд. И все.
Наджья Аскарзада смотрит на наладонник так, словно это скорпион. Ни объяснений, ни имени, ни номера, на который можно было бы перезвонить.
Она вносит в палм адрес, который ей дал неизвестный, и на дисплее появляется карта. Через минуту девушка уже выезжает из ворот на своем мопеде. Склады «Деодар электрикал» находятся на территории студии, где снимался «Город и деревня». Теперь, когда сериал стал полностью виртуальным и переехал в «Индиапендент Ранапур», студия распалась на множество мелких компаний. Следуя карте, Наджья направляется к огромным дверям главного съемочного павильона, рядом с которыми за столом сидит подросток в длинной куртке. Он слушает трансляцию крикетного матча по радио. Девушке бросается в глаза, что у него на шее трезубец – медальон шиваджистов, похожий на тот, который она видела на Сатнаме.
– Кто-то позвонил мне и попросил приехать сюда. Меня зовут Наджья Аскарзада.
Парень оглядывает ее с ног до головы. У него уже начинают пробиваться небольшие усики.
– А… Да, нам сказали, что вы приедете.
– Сказали? Кто?
– Пройдите, пожалуйста, за мной.
Он открывает маленькую дверцу в воротах. Пригнувшись, они проходят в здание.
– Ух ты!.. – восклицает Наджья Аскарзада.
В свете студийных прожекторов возвышается колесница Рамы, красно-золотая пирамида из ярусов и парапетов в пятнадцать метров высотой, украшенная множеством изображений богов и полубогов. Это настоящий передвижной храм. На его вершине, почти касаясь потолочных перекрытий, находится купол из плексигласа, внутри которого располагается статуя Ганеши на троне. Бог простонародья, а теперь еще и всех шиваджистов… У основания – широкий балкон, установленный на две одинаковые грузовые платформы.
– Грузовики соединены, – с энтузиазмом объясняет гид. – Они будут постоянно двигаться вместе. Мы, конечно, привяжем веревки, если кто-то захочет, чтобы увидели, как он тянет колесницу, но шиваджисты никого не собираются эксплуатировать…
Наджья никогда не видела запуска космических аппаратов, даже близко никогда не подходила к космодромам, но ей кажется, что там должно быть нечто подобное: такие же краны и порталы, рабочие в комбинезонах и масках, снующие по золотистым трапам, небольшие роботы, сующие свои маленькие хоботы во все щели
Колесница Джаггернаута.
– Пожалуйста, вы можете делать снимки, – говорит парень. – Совершенно бесплатно.
Руки Наджьи дрожат, пока она активирует камеру наладонника. Девушка ходит среди рабочих и механизмов и нажимает сенсор, пока память компьютера не переполняется.
– Мне можно… я хочу сказать… для прессы? – заикаясь, спрашивает она у шиваджина, который производит на нее впечатление единственного человека, наделенного здесь какой-то властью.
– Да, конечно, – отвечает он. – Полагаю, именно для этого вас сюда и пригласили.
Вновь тихий сигнал палма. И снова анонимный номер. Наджья осторожно отвечает:
– Да?
Женский голос.
– Здравствуйте, с вами будет говорить Дживанджи.
– Кто? Что?.. Алло? – заикаясь, переспрашивает Наджья.
– Здравствуйте, госпожа Аскарзада. – Она слышит его голос. Его настоящий голос! – Ну, каково ваше мнение?
У девушки нет слов. Рот у Наджьи пересох, она судорожно сглатывает.
– Это… это… впечатляет.
– Хорошо. Так и задумывалось. Стоило все громадных денег. Как мне кажется, работа выполнена блестяще, не прав да ли? Команда, выполнявшая ее, состоит из людей, в прошлом работавших художниками на телевидении. Я рад, что вам понравилось. Думаю, что на многих людей увиденное вами произведет не менее сильное впечатление. Конечно, нас интересуют прежде всего Раны. – Дживанджи смеется глубоким клокочущим смехом. – Ну а теперь к делу, госпожа Аскарзада. Надеюсь, вы понимаете, что вам была предоставлена высокая честь предварительного просмотра. На репортаже об этом событии можно заработать довольно внушительную сумму… Вне всякого сомнения, вы задаетесь вопросом: что все это значит? А дело попросту заключается в том, что партия, которую я возглавляю, время от времени получает информацию, каковую нам не хотелось бы разглашать по обычным каналам. И вы станете нашим рупором. Но необходимо также понимать, что мы вольны в любой момент отнять упомянутую привилегию. Моя секретарша уже подготовила заявление, которое она направит на ваш палм. Там содержатся мои мысли о паломничестве, о моей верности Бхарату и моем намерении сделать паломничество ядром идеи национального единения перед лицом общего врага. Аутентичность заявления можно удостоверить в пресс-секретариате. Могу ли я надеяться на то, что увижу соответствующий материал в вечерних изданиях?.. Хорошо. Спасибо, госпожа Аскарзада, да благословят вас боги.
С приятным мелодичным звоном заявление поступает на палм. Наджья быстро просматривает его. Все в точности так, как сказал Эн Кей Дживанджи. У девушки такое ощущение, как будто ее ударили по голове большой, мягкой, но тяжелой битой. Она почти не слышит слов, которые произносит парень-шиваджи:
– Это был он? На самом деле он?.. Я не расслышал всего, что он говорил. Что он говорил?..
Эн Кей Дживанджи. У Саджиды Раны интервью может взять любой. Но у самого Дживанджи… Наджья готова прыгать от радости. Главная новость! Эксклюзив! Фотографии с ее копирайтом. Они разлетятся по всей планете еще до того, как высохнут чернила на контракте…
Девушка садится на мопед, едет по направлению офису «Бхарат таймс», выезжает за ворота – прямо на школьный автобус. Одна мысль пронизывает оглушенное сознание Наджьи.
Почему именно она?..
Мумтаз Хук, исполнительница газелей, будет петь в десять. К тому времени Шахин Бадур Хан собирается уже уехать. И дело совсем не в том, что ему не нравится Мумтаз Хук. У него есть несколько ее музыкальных сборников, хотя интонации певицы далеко не так чисты, как у Р. А. Воры. Но Хану просто не нравятся подобные вечеринки. Он берет обеими руками бокал с гранатовым соком и уходит в тень, где сможет смотреть на часы, не будучи никем замеченным.