Река её жизни
Шрифт:
Шла домой и злилась на себя, вытирая слёзы: "не перешла бы в МГБ на больший оклад — работала бы дальше, а теперь осталась ни с чем…" Вспомнилась сказка "о рыбаке и рыбке" и увидела она себя там, возле разбитого корыта.
Утром встала, на работу теперь не надо. Мать сварила кашу, сели завтракать. Вдруг подкатила тошнота к горлу, еле успела добежать до ведра — вырвало. Попила воды — опять затошнило. "Отравилась что ли?" — подумала она, — но живот не болит…"
— Шура, а ты не беременна ли? — мать смотрела на неё с тревогой.
Сашка замерла. Ей такое
— Мам, наверно вчера я съела что-то не то.
Февронья покачала головой: "что не то она могла съесть, если ужинали все вместе".
— Знаешь, дочка, сходи-ка ты в консультацию, проверься.
На следующее утро её снова тошнило и Саша стала подозревать, что не с проста.
Сходила в консультацию, сказали, что у неё восемь недель беременность.
"Что же делать?" — ломала голову Саша.
Люська, знаток местных новостей, сказала, что Михаил съездил и вернулся ни с чем. Что там их не приняли. А письмо "бывшая" отправила, когда узнала, что женился. Отомстить, видно, хотела.
Саше необходима была поддержка подруги и она рассказала, о беременности. Люська всплеснула руками:
— Так скажи ему, неужто одна дитё поднимать будешь? Глядишь и помиритесь…
— Нет, Люська, ничего я ему говорить не буду.
Дома сидеть — денег не прибудет. Пошла искать работу. Подсказали, что в школе-интернате есть место в прачечной. Сходила, договорилась и на следующий день вышла на работу. Домой пришла без сил, целый день таскала корзины и тюки. Одно в стирку, другое из стирки и так целый день.
Как то пришла домой и разболелась поясница. Легла, боль не проходила. Ночь промучилась. Утром стала вставать, а простынь в крови. Дошла до больницы. Врач осмотрел и сказал, что это выкидыш и нужна чистка.
Из-за послеоперационных осложнений выписали только через неделю.
Тяжёлый труд пока был противопоказан, и в прачечной она две недели занималась сортировкой белья.
Как то шла с работы домой. Возле моста стоял Михаил, видимо ждал её.
— Шура, давай поговорим.
— Мне с тобой не о чем разговаривать, — сказала проходя мимо.
— Подожди. Люська сказала, что беременна ты…. — Михаил взял её за руку.
— Люська тебя обманула.
— Я думал, это ты её попросила…
— Зря думал. Не приходи больше, — выдернула руку и пошла прочь, думая: "ну, Люська, ничего сказать нельзя… А с другой стороны, это же она, как минимум, дней десять назад сказала. Долго же ты шёл, Миша. Наверно с мамой своей советовался". На душе остался осадок.
Глава 22. И снова весна
Прошла осень. Выпал снег. Саша так и осталась работать в прачечной. Вечером вернётся домой — уже темно. Матери по хозяйству поможет, а потом то вяжет, то штопает, то шьёт что-то. В выходной с леса на санях вывозили с матерью заготовленные летом дрова. Пока в лес идут, ноги намокнут. Там костёр разведут, согреются, дрова погрузят и домой возвращаются. Затем вместе
Иногда забегала Люська. Саша сначала дулась на неё, за то, что Михаилу рассказала. Но потом оттаяла. Что на неё сердиться, она же из лучших побуждений: хотела их помирить.
Люська сначала звала на танцы, а потом перестала. Саша наотрез отказалась туда идти. Ей казалось, что все за спиной шепчутся и обсуждают её — неприятно быть брошенной.
В конце зимы Февронье подсказали, что в центре Ладвы колхозный дом продают. Сходила в правление, всё узнала и оформила договор. Отдали за него в колхоз корову и доплатили немного деньгами. Корову, конечно жалко было отдавать, но дом важнее: помыкались они вдоволь по чужим углам.
Дом внутри оказался весь прокопчённый, кругом сплошная сажа. Саша с матерью неделю ходили, выскабливали его, да отмывали. Побелили потом печку и потолок и, в конце февраля, переехали в свой дом!
Саша сшила новые занавески на окна, в комнате на стол постелила новую скатерть. Зимой, как чувствовала, вышивала на ней цветы гладью. По краю крючком связала тонкий ажур из воздушных петель. А мать зимой из тряпок навязала толстым крючком новые половики. Выписали ей очки, и теперь она рукодельничала в них, хотя кружево вязать уже не бралась.
Дома стало очень уютно!
В марте стало светлее, солнце сияло ярче и Саша потихоньку то же начала оттаивать.
Ко дню рождения решила сшить новое платье. Ещё в прошлом году, после свадьбы с Михаилом, ездила в город, возила на продажу крольчат. Там же, на толкучке, купила отрез ткани, пошить так и не свелась тогда. А теперь вспомнила про него и загорелась. Приложила к себе и посмотрелась в зеркало. Нежная сине-зелёная ткань, удачно сочеталась с цветом её глаз. Нашла Тонины рисунки одежды, сделала из газет выкройки и приступила к раскрою.
Через неделю обновка была готова: платье сделала отрезное по талии. Укороченный рукав с защипками на манжете закрывал локоть, отложной воротник — шалька переходил в бант. Юбку собрала в складки. Широкий пояс на крючках подчеркивал тонкую талию.
Покрутилась довольная собой перед зеркалом и убрала обновку в шкаф. Решила до дня рождения матери не хвастаться.
В четверг, десятого апреля, Мама и Николай с утра поздравили Сашку с днём рождения и она убежала на работу. Сегодня ей исполнилось двадцать два года. Решила, что вечером просто поужинают семьёй, а в субботу она испечет что-нибудь вкусное и позовёт Люську в гости. Надо же платьем похвастаться.
Наступила суббота. Саша запланировала печь и встала пораньше. Тесто поставила ещё вечером. Решила приготовить пирог с брусникой, уж очень любила выпечку с ягодами. Повозилась, но к обеду всё было готово. Мать работала сейчас сторожем, утром пришла и легла отдохнуть. Коля подправлял на улице покосившийся забор. А Саша накрыла на стол и взяла в руки вязание. Люська обещала прийти в четыре. Спешить некуда, пусть мать поспит.
Когда подружка пришла, Саша уже переоделась и встречала её при всём параде.