Река огненная
Шрифт:
В глубине души Бог воспринимался людьми Запада как злой Судья, Который никогда не забывает даже малейшего оскорбления, причиненного Ему людьми нарушением Его законов. Эта юридическая концепция Бога, эта совершенно извращенная интерпретация божественной справедливости является ничем иным, как перенесением человеческих страстей в сферу богословия. Это было возвращение к древне-языческому процессу очеловечивания Бога и обожествления человека.
Люди, если их не воспринимают всерьез, приходят в раздражение и гнев, они расценивают это как унижение, избавиться от которого можно только местью, через преступление или дуэль. Так выражалось порочное понимание справедливости, преобладавшее в умах так называемого «христианского» общества.
Таким
Эта языческая концепция божественной справедливости, требующей бесконечных жертв для своего удовлетворения, делает Бога нашим истинным врагом и причиной всех наших несчастий. К тому же, требовать удовлетворения за грех праотцев от людей, которые не могут нести за него никакой личной ответственности, это вовсе не справедливость [4]. Другими словами, то, что западные именуют справедливостью, должно, скорее, носить название «обида», «негодование» или «месть» в самом худшем значении этих слов. Более того, при таком, откровенно говоря, шизоидном понимании Бога, убивающего Своего Сына для удовлетворения собственной так называемой справедливости, жертвенная любовь Христа теряет всякий смысл.
Имеет ли концепция такой «справедливости» какое-либо отношение к справедливости, которую Бог открыл нам Сам? Такое ли значение словосочетание «божественная справедливость» имеет в Ветхом и Новом Заветах?
Возможно, началом ошибочной интерпретации понятия «справедливость» в Священном Писании стал его перевод при помощи греческого слова «dikaiosyne». Нельзя сказать, что такой перевод был совершенно неправильным, но это слово, будучи термином языческой гуманистической цивилизации древних греков, невольно ассоциировалось с их определенными представлениями, которые могли легко привести к искажению подлинного смысла.
Прежде всего, слово «dikaiosyne» вызывает в сознании представление о некоем равномерном распределении чего-либо, о точном соотношении, балансе. Так, человеческое общество по справедливости награждает своих достойных граждан и наказывает плохих. Это чисто человеческая справедливость, справедливость, которая имеет место в суде. Но в этом ли заключается смысл справедливости божественной?
«Dikaiosyne» есть перевод древнееврейского слова «tsedakan». Его значение — «божественная энергия, которая совершает человеческое спасение». Это значение параллельно и почти синонимично другому древнееврейскому слову «hesed» — «милость», «сострадание», «любовь», а также слову «emeth» — «праведность», «правда». Все это, как видите, находится в совершенно ином измерении по сравнению с тем, что мы обычно понимаем под справедливостью [5]. И Церковь вкладывает в понятие божественной справедливости именно этот смысл. Это то, чему в данном вопросе учили Отцы Церкви.
«Как
Как видим, Бог не является справедливым в том смысле, в каком понимают это слово люди. Его справедливость — это великодушие и любовь, которыми Он «несправедливо» воздает нам, недостойным такого даяния, ничего не беря от нас взамен. Поэтому св. Исаак и учит нас: «Не называйте Бога справедливым, так как Его справедливость неочевидна в вещах, касающихся вас. И если Давид показывает Его справедливым и честным, Его Сын открывает нам, что Он благ и добр. Он благ, говорит Он, к злым и нечестивым» [7].
Любящий Бог благ и добр даже к тем, кто равнодушен к Нему, непослушен Ему или пренебрегает Им [8]. Он никогда не отвечает злом на зло, Он никогда не мстит [9]. Его наказания — это средства исправления, применяемые с любовью к людям, пока что-либо поддается еще исправлению и лечению в этой жизни [10]. Эти наказания никогда не простираются в вечность.
Бог создал все чистым и добрым [11]. Даже неразумные твари чувствуют, что их Создатель и Бог не является злым и мстительным, но полон любви [12]. Потому хищные звери готовы признать своим хозяином подвижника-христианина, который через смирение приобрел сходство с Богом. Они приближаются к нему не со страхом, но с радостью и с благодарной и любящей покорностью; они кивают ему головой, лижут его руки и служат ему с благодарностью.
Бог благ. Ведь Он защищает и спасает нас, даже когда мы падаем. Так неужели неочевидно, что зло и вечные муки не имеют к Богу никакого отношения? Они рождаются не по Его воле, а по воле Его разумных созданий, и Он не насилует эту волю [13]. Смерть не была дана нам Богом как кара за грех [14]. Мы сами впали в смерть в результате своего противления Богу. Бог есть жизнь, и жизнь есть Бог. Мы восстали против Бога и тем самым закрыли двери для Его милосердия, дающего жизнь [15].
«Так как Бог есть жизнь, а лишение жизни есть смерть, — писал св. Василий Великий, — значит, насколько человек удалился от Бога, настолько он стал ближе к смерти» [16]. «Бог не создавал смерти, — продолжает св. Василий, — но мы сами навлекли ее на себя… Бог же не препятствует действию тления (смерти)… для того, чтобы наша греховность не стала вечной» [17]. Св. Ириней так говорит об этом: «Отделение от Бога есть смерть, как отделение от света есть тьма… однако это не значит, что это свет наложил на слепых наказание пребывать во тьме» [18]. «Смерть, — говорит св. Максим Исповедник, — по существу есть отделение от Бога, следствием чего по необходимости явилась и смерть тела. Жизнь по существу есть Бог, Который сказал: Я есть Жизнь» [19].