Река огненная
Шрифт:
Но почему смерти подвергается все человечество? Почему те, кто не грешил вместе с Адамом, умирают как Адам? Вот ответ св. Анастасия Синаита: «Мы стали наследниками проклятия в Адаме. Мы были наказаны не потому, что ослушались того божественного повеления вместе с Адамом, но потому, что Адам стал смертным; и он перенес грех своим потомкам в том смысле, что мы стали смертными, так как были рождены от смертного» [20]. А св. Григорий Палама по этому поводу утверждает: «Бог не говорил Адаму: «возвращайся туда, откуда ты взят»; но Он сказал ему: «земля ты есть и в землю ты возвратишься»… Он не сказал: «в день, в который ты вкусишь от него (древа), умри!»; но: «в день, в который ты вкусишь от него, ты, естественно, умрешь». Также и после Он не сказал: «возвращайся теперь в землю»; но Он сказал: «ты
Мы видим, что смерть пришла не в результате повеления Бога, но как следствие того, что Адам омрачил свои отношения с Источником жизни непослушанием; Бог же по Своей благости предупреждал его об этом.
«Древо познания само по себе, — говорит св. Феофил Антиохийский, — было благом и его плоды были хороши. Не древо, как думают некоторые, заключало в себе смерть, но непослушание, ибо плоды не содержали в себе ничего кроме знания, а знание есть благо, если, конечно, его правильно использовать» [22]. Отцы учат нас, что запрет вкушать от древа познания не был безусловным, — он был временным. Адам был духовным младенцем. Не всякая пища хороша для младенцев. Некоторая пища может даже убить их, хотя взрослые сочтут ее вполне пригодной. Древо познания было посажено Богом для человека. Оно было хорошо и питательно. Но это была «твердая пища», в то время как Адам способен был усвоить только «молоко».
Итак, на языке Священного Писания, «справедливый» означает благой и любящий. Если мы говорим о справедливости праведников Ветхого Завета, это не значит, что они были хорошими судьями, но — добрыми и боголюбивыми людьми. Когда мы говорим, что Бог справедлив, мы не подразумеваем, что Он лишь беспристрастный судья, который только и знает, как наказать людей по справедливости, в соответствии с серьезностью их преступлений. Напротив, мы подразумеваем, что Он бесконечно благ и по Своей безмерной любви готов прощать любые преступления, любые грехи, любое непослушание, и что Он хочет спасти нас во что бы то ни стало, и никогда не воздает злом за зло [23].
В первом томе «Добротолюбия» есть изумительный текст св. Антония, который я просто обязан здесь для вас процитировать:
«Бог благ, бесстрастен и неизменен. Те, кто считают разумным и правильным утверждать, что Бог не изменяется, вполне могут спросить, как в таком случае возможно говорить, что Бог радуется о тех, кто праведен, являет Свою милость тем, кто чтит Его, и, напротив, отворачивается от злых и гневается на грешников. На это нужно ответить, что Бог не радуется и не гневается, так как и радоваться, и гневаться — это страсти. Он также не может быть подкуплен делами тех, кто чтит Его, ибо это означало бы, что Он чувствителен к удовольствию. Неправильно думать, что Божество испытывает удовольствие или неудовольствие по человеческим меркам. Бог благ, и Он всегда дарует только благословение и никогда не причиняет вреда, всегда оставаясь неизменным. Мы, люди, со своей стороны, если становимся совершенней, то через сходство с Господом соединяемся с Ним, но если не уподобляемся Ему и становимся злы, то по несходству с Ним разрываем связь и удаляемся от Него. Живя в святости, мы прокладываем себе путь к Богу; но, становясь злыми, мы делаем Его своим врагом. Не то, чтобы Бог гневался на нас по-судейски, но это наши собственные грехи препятствуют Ему пребывать в нас и делают нас доступными для демонов, которые мучают нас. И если благодаря молитве и милостыне мы получаем освобождение от грехов, это не значит, что мы тем самым расположили к себе Бога и вынудили Его измениться, но — что благодаря нашим усилиям, покаянию и стремлению к Божеству, мы излечились от наших пороков и вновь стяжали радость пребывания в благодати Божией. Таким образом, утверждать, что Бог Сам отворачивается от грешника так же нелепо, как сказать, что солнце скрывает себя от слепого» [24].
Теперь, я надеюсь, вы понимаете, как оклеветан Бог западным богословием. И Августин, Ансельм, Фома Аквинский и все их ученики внесли свой вклад в эту «богословскую» клевету. И это столпы западного богословия,
Конечно, эти богословы не говорят явно, что Бог — злое, страстное существо. Они, скорее, воспринимают Бога как узника, находящегося в цепях собственной превосходящей все силы, как заложника мрачного и неумолимого закона необходимости, подобного фатуму, который управлял языческими богами. Именно эта безличная необходимость вынуждает Бога воздавать злом за зло и не позволяет Ему прощать и забывать преступления, совершенные против Его воли, если только за них не будет предложено бесконечное удовлетворение.
Здесь мы затрагиваем очень значимый вопрос, — вопрос языческого эллинистического влияния на христианство. Языческий менталитет лежал в основании всех ересей. Он был очень силен на Востоке, так как Восток был перекрестком всех философских и религиозных течений. Но как мы читаем в Новом Завете, когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (Рим. 5, 20). Так что когда разрастались ереси, православие начинало процветать. И хотя православие нередко подвергалось преследованиям со стороны власти этого мира, оно всегда выживало и торжествовало.
На Западе, напротив, языческий греческий менталитет вкрадывался ненавязчиво, без посредства явных ересей. Он вкрался в том числе благодаря многочисленным латинским текстам, принадлежащим Августину, епископу Иппонскому. Св. Иоанн Кассиан, живший на Западе чуть позже, понял, каким ядом могут послужить мнения Августина, и боролся против них. Но тот факт что книги Августина были написаны на латыни и были при этом очень объемными, не позволил греческим Отцам Церкви серьезно изучить их. Именно поэтому эти мнения не были своевременно осуждены, подобно анафематствованным на Востоке творениям Оригена.
Позже это привело к тому, что августинизм завоевал огромнейшее влияние в западной мысли и богословии. На Западе шаг за шагом греческий язык терял свои позиции, и книги Августина, написанные на латыни, то есть на языке, который там понимали, остались единственными из древних сочинений. Таким образом Запад воспринял в качестве христианского учения то, что во многих аспектах несло на себе языческие следы. Возрастание роли папы в Риме не давало возможности для здорового обсуждения этого положения дел, и в конце концов Запад погряз в гуманистической языческой мысли, которая преобладает там и до наших дней [25].
Поэтому, с одной стороны, есть Восток, который говорил и писал по-гречески, то есть на языке древних Отцов, и остался по сути Новым Израилем с его традицией мысли и Священным Преданием, и, с другой стороны, есть Запад, который забыл язык Святых Отцов и, будучи оторван, отрезан от Восточной империи, унаследовал языческую греческую традицию мысли и языческий менталитет, на основе которого позднее и было сформировано западно-христианское учение.
В реальности оппозиция между православием и западным христианством есть не что иное как увековечение оппозиции между духовным Израилем и язычеством. Мы не должны забывать, что Отцы Церкви воспринимали себя как истинных духовных детей Авраама, что Церковь воспринимает себя как Новый Израиль, и что православные люди, равно греки, русские, болгары, сербы, румыны и т. д., сознавали, что они призваны, как Нафанаил, быть истинными израильтянами, людьми Божиими (см. Ин. 1, 47). И в то время как это являлось действительным сознанием восточного христианства, Запад все больше становился чадом языческих гуманистических традиций Греции и Рима.
Каковы же были важнейшие признаки этого расхождения между сознанием Израиля и язычеством? Я специально привлекаю ваше внимание к этому очень важному вопросу.
Итак, если Израиль верит в Творца, то язычество верит в тварь. То есть, можно сказать, что в язычестве творение обожествляется. Для язычников Бог и творение — одно и то же. Бог в язычестве безличен, Он персонифицируется лишь во множестве мелких богов.
Израиль же (а когда мы говорим об Израиле, мы имеем в виду истинный Израиль, то есть духовного наследника Авраама, тех, кто имеет веру, данную Богом Его избранным, а не тех, кто эту веру потерял; действительные сыны Авраама — это Церковь Христова, а не просто потомки по плоти, то есть еврейская нация), истинный Израиль знает, что Бог и творение — два радикально различных вида существования.