Река рождается ручьями. Повесть об Александре Ульянове
Шрифт:
– Это программа вашей партии?
– Нет, это мои личные убеждения.
– И эти убеждения вы неоднократно пересказывали своим товарищам по университету?
– Некоторым из них, господин прокурор.
– Склоняя их тем самым к участию в покушении на государя?
– Все участники покушения, насколько мне известно, пришли к убеждению о необходимости террора самостоятельно. Путем зрелого и продолжительного размышления.
– Но вы же не станете отрицать, Ульянов, что, разговаривая о терроре
– Влияние это было ничтожно.
– Но оно же могло ускорить намерения этих лиц вступить в террористическую фракцию?
– Очень незначительно. Я повторяю: все участники покушения действовали вполне сознательно и убежденно.
– Александр Ильич, мне хотелось бы немного поговорить с вами насчет Андреюшкина. Не возражаете?
– Отчего же? Пожалуйста.
– Скажите, динамит вы изготовляли только из азотной кислоты?
– Да, только из азотной.
– А сама кислота? Где она была приготовлена?
– В каком смысле - где?
– Ну, скажем, в черте города или в дачной местности?
– Вся кислота была приготовлена в городе. А какое это имеет значение?
– Александр Ильич, мы же условились с вами, что вопросы задаю только я.
– Условились.
– Ну вот и прекрасно... Значит, вся кислота была сделана в городе...
– Да, в городе.
– А не скажете ли точнее, где именно в городе? По какому адресу?
– Мне бы не хотелось...
– ...говорить, что кислота производилась на квартире у Андреюшкина, так, что ли, Александр Ильич?
– Ну, не совсем так...
– И под вашим руководством и по вашим рецептам, а?
– Вся партия азотной кислоты, изготовленная на квартире Андреюшкина, оказалась слабой. Нитроглицерин из нее приготовлять было нельзя, и ее пришлось уничтожить.
– Каким способом?
– Мы вылили ее в Неву.
– Александр Ильич, а ведь вы нас путаете. Нехоро-шо-с... В Неву была вылита та часть кислоты, которую приготовляли у вас на квартире, а не у Андреюшкина. Та самая часть, которую привез из Вильно Канчер. Припоминаете?
– Вполне вероятно. Сейчас я уже не могу точно утверждать, какую именно часть кислоты пришлось уничтожить.
– Теперь относительно динамита, Ульянов... У кого на квартире вы делали его?
– Вы же знаете об этом, господин прокурор, со слов Канчера.
– А сейчас хотелось бы узнать с ваших слов.
– Извольте. Белый динамит приготовлялся мною.
– В Парголове?
– Да, в Парголове.
– Когда?
– В феврале.
– А точнее?
– В первой половине февраля.
– Так, дальше.
– ……………..
– Смелее, смелее.
– ……………..
– Почему же замолчали, Ульянов? Вы, наверное, хотите сказать, что динамит вы готовили в доме акушерки
– Я давал уроки сыну госпожи Ананьиной.
– И одновременно?..
– В первых числах февраля я попросил Михаила Новорусского найти мне урок.
– Новорусский был вашим другом?
– Нет, просто знакомый.
– Он учился в университете?
– Нет, Новорусский был кандидат Духовной академии. Вы это прекрасно знаете сами.
– Продолжайте, Ульянов.
– Ананьина знала о ваших занятиях с динамитом?
– Новорусский договорился со своей тещей Ананьиной...
– Ульянов, отвечайте прямо на поставленный вопрос: Ананьина знала о том, что в ее доме делается динамит?
– Конечно, нет.
– А Новорусский?
– Тоже нет.
– Но ведь это он предложил вам поехать на дачу своей тещи?
– Нет, давать уроки в Парголове я вызвался сам.
– Между прочим, вина Новорусского от этого нисколько не уменьшится.
– И тем не менее я повторяю: идея поездки в Парголово принадлежит только мне.
– Александр Ильич, я понимаю: вы человек благородный, хотите полностью выгородить Новорусского и Ананьину...
– Они решительно ни в чем не виноваты.
– Но ведь вашу химическую лабораторию в Парголово доставил Новорусский, а?
– Он не мог знать, для чего она предназначается.
– А для чего она предназначалась?
– Мне необходимо было изготовить недостающую часть динамита. Очень незначительное количество.
– А почему вы решили изготовить динамит именно на даче? Почему вы не сделали это на одной из городских квартир вашей фракции?
– Вследствие неудобства городских квартир для изготовления динамита, господин ротмистр.
– Сколько дней вы пробыли в Парголове?
– Около пяти.
– Точнее?
– Точнее сказать не могу.
– Когда вы прибыли туда?
– Между десятым и двенадцатым февраля.
– Убыли?
– Числа четырнадцатого, пятнадцатого.
– Что же явилось причиной ваших столь непродолжительных занятий с сыном Ананьиной?
– Ананьина сделала мне выговор за мои химические занятия.
– Значит, она догадалась, что вы приготовляете динамит?
– Нет, она высказалась в том смысле, что я больше времени уделяю химии, чем ее сыну.
– Она подозревала, что ваши опыты незаконны?
– Да, она говорила мне об этом.
– И что же?
– После первого же разговора с Ананьиной я уехал.
– А ваши опыты?
– Цель моих опытов была достигнута. Динамит был уже готов.
– У вас не сложилось такого впечатления, Александр Ильич, что Ананьина или кто-нибудь из ее родственников принадлежат к революционной партии, о существовании которой вам, предположим, ничего не известно?