Река времени Книга 9
Шрифт:
– Я вдруг подумал, что никогда еще не дарил тебе цветов. Звучит ужасно. Но, увы, это не я, а Димка. Как будто они от меня.
Алик смутился и поставил корзину на тумбу с ее стороны постели.
– Я мог бы сам додуматься, - вздохнул он.
– У тебя впереди множество возможностей. Я помню вчерашний вечер, он без цветов был хорош. Мой первый выход в общество в качестве замужней дамы вполне удался.
Он присел с ней рядом.
– Я не думал репетировать. Тебе вообще не требуется играть.
Эл посмотрела ему в глаза.
– Откуда ты выловил мой вчерашний облик? Почему такой?
Эл запомнила, как застыл
– Не знаю, что-то нашло, - ответил он.
– Это воображение. Я представил, если бы я шел впереди, должен был оглянуться, а ты должна была бы выглядеть иной, что могло быть. Я только цвет волос поменял. В каком облике я не смог бы узнать тебя? Если чувствую на расстоянии. В каком платье, в каком цвете?
– В лиловом.
– Эл улыбнулась. Как среагирует?
– Терпеть не могу этот цвет.
– Ого, а я думала, ты равнодушен к подобным мелочам.
Эл бросила взгляд на корзину с цветами, вдохнула аромат. В корзине были только розы и только молочного цвета. Среди стеблей виднелся уголок конверта. Эл вынула его, заглянула внутрь.
– Что внутри?
– Он выкупил театральную ложу на послезавтра. Женитьба Фигаро.
– Эл откинулась на подушки и засмеялась.
– Отлично! Мы едем в театр.
Она опять заглянула в коробку, зарядила кристаллы в аппараты и включила. Потом они опять были засунуты в коробку, а ее Эл засунула под кровать.
– Утром бы не забыть вернуть на базу, - напомнила она сама себе.
– Что было на встрече с Рудольфом Хофманом?
– Он не сказал мне ничего особенного, Ванхоффер был неточен, свитками занимался не он, а его ассистент. Переводы делал.
– Нам нужны оригиналы. Перевод с перевода - и смысл пропадет.
– Он позволил придти в университет на лекции. Эл, о свитках больше всего знаешь ты.
– Для этого существует кузен Элберет. Мы пойдем туда вместе. Все. Как думаешь, он знает о настоящей роли Ванхоффера? Как он нас воспримет?
– Мы оба были аккуратны в выражениях, посторонних вопросов не обсуждали. Я понял, что он знает мало.
– Когда мы можем с ним встретиться?
– Он бывает в университете с самого раннего утра.
– Утром мне нужно закончить работу с Ольгой, то есть с Хельгой и Грегуаром. А что с библиотекой?
– Вот тут загвоздка. Никто без высочайшего разрешения попасть в библиотеку не сможет. Нам обещана протекция, но для этого нужно подать прошение от моего лица, как самого достойного, описать цель, да так, чтобы это представляло интерес для науки. Сколько времени потребуется, он не сказал. Я узнал у Хофмана, он сам имеет доступ туда, но добился его с великими трудностями. Нас иностранцев так просто туда не впустят. В крайнем случае, он может провести туда одного из нас. Нужно иметь покровительство со стороны важной персоны. Ближайшие дни мы должны обзавестись хорошими знакомствами. Большинство знатных семей сейчас еще за городом.
– Тем охотней нас
– Эл, ты решила рассыпаться во все стороны? И университет, и салоны, и прочее, и прочее.
– Времени у нас не густо.
– Ты спать собираешься?
Рудольф Хофман оказался маленьким крепышом с кудрявыми волосами, приветливым, но на столько серьезным, что возникала мысль, будто он не умеет улыбаться. После лекции слушатели столпились вокруг него. Их было десятка два, что для начала сентября считалось хорошим числом. Заметив Алика, Хофман кивнул ему и дал понять, что ответы на вопросы имеют для него такую же важность, как и сама лекция. Завязалась дискуссия, им пришлось освободить аудиторию и перекочевать в коридор. Интересующиеся рассеивались еще минут сорок. Осталось четверо молодых людей и девушка.
– Александр Шеховской, - напомнил себе Хофмана.
– Запомнил вас.
– Позвольте представить моих друзей. Хельга Карлсон.
– Алик начал с Ольги, ничего к имени он добавить не смог.
Ольга подала ручку в перчатке для рукопожатия, профессор легонько коснулся ее руки. Дополнений не потребовалось, потому что в девушке он видел только спутницу и перевел взгляд на других, предлагая Алику продолжать представление.
– Мой дальний родственник Элберет Макензи, его кузен Грег Макензи, они из Америки. А это мой друг Рагнар Гаруди.
Взгляд Хофмана остановился на Дмитрии.
– Так кого из вас интересуют свитки, неужели всех?
– обратился он именно к смуглому высокому молодому человеку.
В ответ Рагнар чуть улыбнулся и кивнул.
– Всех?
– уточнил еще раз профессор.
– Тогда пройдемте, есть место, где мы могли бы побеседовать.
Кабинет профессора был маловат для такой компании. По дороге он пригласил к беседе своего ассистента невзрачного юношу, с бело-рыжими волосами, бледного, конопатого и чуть напуганного количеством собеседников. Его звали Арнольд Шпитс.
– Нам бы хотелось узнать, как много свитков существует, какой язык, что вам удалось расшифровать?
– спросила Эл.
– Мы смогли увидеть десять из восемнадцати пергаментов, которые нам соизволили показать хранители библиотеки, - стал отвечать Хофман.
– Видите ли, остальные повреждены, хранятся отдельно. Арнольд, пожалуйста.
– Я осмотрел все, что было возможно, не смог прочесть, потому что не знаю языка оригинала или других схожих документов, - краснея от волнения и глотая слова, объяснил Арнольд.
– Всего вариантов написания - три. Лишь поздний список на фарси мне удалось прочесть целиком. Признаться, успехи скромные, на перевод свитка уходила не одна неделя. У меня возникла гипотеза, что они, эти записи - разрозненный набор текстов. Даже в одном документе фразы не связаны друг с другом. На первый взгляд свитки выглядят по-разному. Первенство датировок принадлежит не нам. Барон фон Лейдендорф настаивал, что они весьма старинные, относятся, чуть ли, не к пятнадцатому веку. Однако утверждение еще не имеет фактических доказательств. Наши возможности скромны.