Рекло. Роман об именах
Шрифт:
Знаешь, в былые времена, кино крутили на пленках. Крутили их на больших бобинах. Киномеханик осознавал, в какой момент нужно переставить бобину благодаря появлявшимся на экране желтым кружкам. «Сигаретные ожоги». Так вот, тело твоё, мой друг наверняка болело на утро, как после сеанса прижигания сигаретами марки «Беломорканал». Произошёл переход состояний. Ещё вчера в деревне в сумерках захваченного дома посреди прихожей стоял мальчик, смотрящий на огромный всепоглощающий океан. Гигантская волна шла на мальчика, а он только и смотрел на неё, пока не решил нырнуть в пучину. Выбор в таких ситуациях зачастую не подразумевается. Тебя смывает гигантская волна новых событий и шокирующих ситуаций, ты сходишь с ума и теряешь контроль. Или же ты можешь занырнуть поглубже прямиком в течение судьбы и с достоинством пройти все её испытания. Мальчик решил, что его выживанию более потворствует второй вариант и погрузился в глубокий омут. Прости за такое высокопарное описание, мой друг, но было всё действительно как-то так. Ты и правда герой в моих глаза.
Василе проснулся. Он был привязан к подобию трубы. Что-то очень звонко загремело в импровизированной тюремной клетке, оборудованной внутри передвижного железного вагончика. Солнце палило с самого утра, поэтому атмосфера внутри
– Васек, ты? Тебя-то они где взяли? Ехал же ровно себе на жопе своей в поезде, нет?
Сокамерником Василе оказался узурпатор места в плацкарте.
– Я-я-я-я… – заикаясь начал говорить Василе.
– Да ты не заикайся, Вась, эти лохи пальцем не тронут, разве что потаскают, что-то они задумали, я хер пойму. Шептаются постоянно, ходят в своих балахонах. Хоть жрать нормально дали, на том спасибо, – ответил сокамерник.
– А вас где они взяли? Я же видел, вас из поезда высаживали, – приходя в себя спросил Василе.
– А? Точно, заметили, что у меня билета тю-тю. Прям после того, как ты вышел, ко мне из другого вагона контролер подошёл. Ну чё делать, глотки резать что ли розочкой? Не, если так свыше решили, что я высадиться должен, то ладно, чё поделать, да? А…Так вот, меня высадили, посадили в бобик. Ко мне этот в фуражечке рядовой или кто он там, поворачивается такой и бряк: «Мужик, мы щас на дело еще поедем, тебя оформим попозже. Там шпалы дальше на дороге херанули, проверить нужно, протокол написать. У тебя выбора особого нет, это я тебя так оповещаю». Вот и поехали мы куда- то в глухомань полную, ну вот натурально пердь какая-то. Короче, ехали мы там ну час, может, я не знаю, чё их вызвали в такую даль. Едем втроем. Я и два вот этих в фуражках. Они там чёт говорят, я о своём думаю, но чувства странные у меня еще тогда появляться начали. Понял, да? У меня такое чувство в животе было ещё, когда от меня моя женушка свалить хотела. Чуял я тогда уже, да думал, что компот просто уже переспевший был, так оно и было, но ведь и баба моя угнала. Сигналы, короче, от вселенной я улавливаю, но воспринимаю пока плохо. И вот мы всё ближе, а живот у меня всё болит и болит. Ну я посетовал снова на морс, да фиг там плавал. Мы подъезжаем, темнота кромешная, на дороге никого, мы в глуши какой-то полной. Видно лишь, как железки отсвечивают, а деревяшек нет. Ну эти в фуражечках там куда-то чет отошли, я почуял, что тут мой шанс. Они думали, чё, козленка какого-то на заднее посадили? Хер там, там такой козёл, что машину перепрыгнет и не заметит, понял да? Ну вот, я сижу и прикидываю. Дверь задняя то вообще хлипкая, а чё? У них там из событий только покушение на гусей или чё там. На соплях, короче, держится дверь, понял да? Ну я по ней двумя ногами херак. Руки мне вязать не стали ребята, спасибо им, а чё взять с меня? Я опасный какой рецидивист что ли какой? Так лишь на поезде хотел без билета шмыгануть, людское же, понял, да. Ну вот бегу я по дороге этой какой-то безобразной, про себя думаю, что вообще как-то мутно. Я хоть с духами там на одной волне, но такое вообще не по мне, Вась, понял да? Не маленький уже, а темона давит и давит. Ну вот увидел я свет какой- то, подумал, что это друзья мои в фуражечках, шмыгнул в кусты, а там хопа – четыре рыла в каких-то мешках мусорных сидят, на меня зыркают. Я договориться пытался, а они молчат. Лыбились. Да такую лыбу давили ехидную, ты бы видел. Будто им вот меня и не хватало. Я уж хотел тапку давить, разворачиваюсь, чую, что ноги не идут, а в глазах темнеет. В висок мне прописали палкой. Вот так вот, Вась, понял? Проснулся ночью уже вот тут на привязи. Они успели побеседовать со мной даже, с тобой тоже болтать будут. Ну мракобесы, конечно, конченные, Вась, я тебе скажу. Это я тебе как духовный мост между человечеством и русскими тополями говорю. Я как услышал, кто они и о чм они, сразу стыдно стало за всё наше дорогое и любимое. Ну хоспади, ну есть же хорошие вещи, рунами бы лучше занимались, чем этим. Хлеб бы пекли, деревянный символ фаллический выстругали там, обнялись вокруг него. Ты, Вась, пойми, они верят в гигантскую невидимую змею, которая обвилась вокруг мира нашего. Извращения какие-то. Я сам вообще тёмный человек, но даже я знаю культы змей получше и покраше, а это прям вот даже не опишешь. Вызывайте врача, да везите меня в склифасовского, понял да? У нас вот в армии в девяносто девятом тоже парень был, с ним случай вот. Он как-то вот ремень просрал, у него командир по роте спрашивает: «Товарищ, где ремень ваш», а он ему: «Уполз, товарищ командир взвода, сейчас найду», а потом с разбега в стену врежется, его потом дембельнули по головушке, сейчас держит две автозаправки под Костромой, вот так вот.
Голова у Василя от такого рассказа заболела ещё больше прежнего. Весь этот поток информации трудно влезал в уши и усваивался в сознании. Понятно было то, что находился он в каком-то подобии плена. Предельно ясным представлялось то, что пленители его были совсем непростые, какие-то представители какого-то неясного странного культа. Туманно всё. Зачем кого-то похищать? Зачем всё это устраивалось? Вопросов было, конечно, бесконечное множество. Василе молчал, обрабатывая все сказанное. Сокамерник, казалось, понял это и даже перестал стучать ногой по жестяному полу. Всё вокруг казалось дурацкой книженцией про попаданцев. Глядя в маленькое окошко своей импровизированной клетки, Василе вспоминал своих маму, своё детство и юность. Какая же простая судьба. Средние оценки, увлечённость фильмами и странными вещами, первая любовь по имени Света, первое расставание, обычный выпускной и самое типичное поступление. А потом мой друг оказался в этом вагончике и задумался. Хлынули вопросы на него.
«Если я сегодня выживу, то проживу свою жизнь достойно», – мысль каждого пленника и узника. Мне кажется, что все самые мудрые мысли на нашей планете ползут прямиком из капкана. Насколько же абсурдно всё вокруг. Вот был мальчик Василе, ходил и жил он в каких-то
– Так, ты сейчас пойдешь со мной.
Особой церемонии ждать не приходилось. Новому заключенному надели мешок на голову и поволочили за шиворот прямо по земле. Транспортировка продолжалась довольно долго, за всё время не было произнесено ни одного слова, всё вокруг будто затихло. Даже листья деревьев в этот момент не двигались под натиском сильного утреннего ветра. Солнце уже светило достаточно ярко, поэтому Василе мог смутно осматривать окружающую его действительность. Они находились в заброшенном детском лагере, здесь не нужно было гадать дважды. Типовые «бараки», оставшиеся рисунки на стенах, доска объявления, абсолютно всё указывало на это. Приволокли Василе, стало быть, прямо в домик директора лагеря, если такой вообще существовал. Теперь это был кабинет главы культа.
– Снимите с него мешок, – сказал повелительно чей-то хриплый голос.
Перед Василе стоял лысый мужчина средних лет. Щетина подчеркивала острые контуры его лица. Глаза злобно блестели.
– Садись-садись, в ногах правды нет, правда? – холодно начал диалог лидер культа.
– Если вам что-то от меня нужно, то я всё отдам. У меня нет никого, клянусь.
– Тс. Ты не волнуйся, парень. Всё, что нужно уже у нас было бы, если бы не ты. Сейчас уже не поделаешь ничего. Ты сиди себе и слушай, внимательно слушай, особо не трясись и отвечай. Проверка связи, ты меня понял?
Василе кивнул.
– Хорошо. Вчера лично тобою был прерван ритуал, носящий показательный характер. Мы не хотели призвать демона или приносить всю деревню в жертву. Это был акт захвата территории. Видишь ли, сейчас ты находишься на нашей территории. Ты вот откуда?
– Из Москвы.
– Из Москвы. А в этой вашей Москве про тотемы слышали что-то?
– О каких тотемах?
– Не слышали про тотемы? Удивлён-удивлён. Что уж тут, это основы, окружающие нас, которым, к сожалению, не учат. Но к твоему счастью, настал твой черёд познавать мир. Добро пожаловать в жизненный этап осознания окружающей действительности. Уверен, что у тебя множество вопросов, я постараюсь ответить на каждый, но перед этим стоит провести с тобой небольшую вводную беседу. Учение, которому я посвятил всю свою жизнь, многие с небрежностью называют анимизм, спутывая понятия. Начну свой рассказ с небольшой истории: когда-то давно десятки тысяч лет назад жил змей, что опоясывал всю землю, он ведал всё и был всюду. Однажды он встретился с людьми. Люди плодились и плодили имена для всего, что окружало их. Сам змей получил целую сотню разных имен. К этим именам прикреплялись и разные функции. И чем больше людей называло его, тем сильнее чувствовал себя змей. Только вот он и без людей знал, как его зовут. Но на зовы он откликался и спустя многое время его настоящее имя забылось. Даже в нашем языке. Ты только представь. Змей – это имя, заменяющее собой реальное табуированное имя, от которого ничего не осталось. И вот наступают новые времена. Какие-то животные меняются под ветрами времени, адаптируясь и выживая. Так было и со змеем. Хватку свою он не ослаблял, более того, великий змей лишь расширял свои владения, впиваясь в виде образов в людские умы. Что касается меня. С самого рождения мне было предрешено вести людей к славному и лучшему миру. Зовут меня Олег Чуабоков. С Чуабоковом и так всё стало понятно, с индийского слово Чуа означает «змей», а вот истинное значение моего имени открылось мне только в седьмом классе во время чтения «Песни о вещем Олеге». Смерть Олега окутана мифами, самый известный гласит о том, он погиб от змеи, что вылезла из останков его любимого коня. Змея! Из коня! Сходится же! А теперь мы подходим к самому интересному. В ночь на двенадцатое декабря двенадцатого года людям из разных уголков нашей страны приснился один и тот же сон. Гигантский змей зарывался в выжженную землю, после чего всё оживало, и было на том месте цветущее царство. Мне при этом приснилось, что я указываю змею путь, стоя у него на голове. Более того, во сне он назвал мне своё имя. Обо всём этом, я написал в интернете, там я и нашёл своих первых единомышленников. Сначала мы просто на даче решили посидеть, но змей послал знамение. Когда мы собрались на моей веранде, я заметил, что умершее дерево груши начало цвести, виднелись даже первые плоды. Я подметил это, а после назвал имя змея. Яркий столб молнии ударил в грушу. Мы глазам не верили. Смотрим мы на древо, а груша ничуть не пострадала. Уже через неделю я продал всё, что имел и купил территорию этого старого детского лагеря. Здесь, среди этих лесов, вдали от всей цивилизации мы живём в полном процветании. Здесь растёт абсолютно всё. Если потребуется, то можно здесь вырастить даже тропические фрукты. И это в обмен на скромные подношения, дары и веру. Ты сейчас можешь посчитать нас всех фанатичными безумцами, но ведь всё работает, тут поспорить нельзя. Даже больше, наши ряды пополняются. А чем больше людей, тем больше нужно места. Однажды житель нашей коммуны во время рыбалки наткнулся на деревушку в лесу. Ты уже начинаешь, наверное, понимать. Жителей мало, домов достаточно. Имелось даже место для столба. Да, та самая мельница, возвышавшаяся над деревней. Убивать цели у нас не было, мы связали жителей только для того, чтобы объяснить, с кем придётся соседствовать. Все несогласные могли бы просто покинуть деревню. А потом ты уже всё знаешь, пришел ты, устроил то, что устроил и сжёг наш столб. Нам пришлось уйти, а ближайшие месяцы нам придётся держаться тише. Это идёт вразрез со всеми планами. Вопросы остались?
– А я зачем вам? Что вы собрались делать?
–К столбу поведём вечером. Чего ещё.
– К какому столбу?
– Ну смотри, тебя и твоего «сокамерника» мы отпустить не можем, нам свидетели не нужны. Мы хотим продолжить мирно жить. Убивать мы тоже не хотим. Остаётся только обратить вас. Обряд пройдёт, ты воспрепятствовать не можешь. Придётся еще чуть- чуть побыть связанным, но скоро всё закончится и начнётся новый этап твоей жизни. Учти, удумаешь что-то сделать, за всю мою жизнь у меня сложилась крепкая система связей. Я найду тебя. Везде. Родителям, если они есть, отправишь какое-нибудь письмо, у тебя будет возможность иногда видеться с ними. А теперь уведите его, у меня ещё много дел. Все вопросы можешь задать уже после обряда.