Рекорд

Вечная Ольга

Тим воздевает руки к потолку грязного гаража, будто бы обращаясь к богу, и я улыбаюсь, разглядывая его. А потом мужики начинают ругаться так, словно меня нет или я вдруг оглохла.

— Так не пойдет.

— А как же «все на победу»?! Кто говорил, что нужно использовать все возможности?

— Да еб твою мать! Нельзя похищать людей!

Я пытаюсь вставить слово, как-то внимание привлечь — без толку. В этом гараже чертов патриархат. В конце концов забираюсь на стол и прыгаю на месте.

— Да я не против, чтобы

меня похитили! — кричу что есть мочи.

Все трое замолкают и пялятся на меня, стоящую будто на сцене.

— Она не против, говорю же, — начинает Гриша, но Тим жестом просит его замолчать.

Стол опасно пошатывается, и я раскидываю руки, ловя равновесие. «Похитители» дружно бросаются спасать. Машинально выбрав самого чистого, вцепляюсь в Тима. Тут же жалею — контакт искрит. Мои ладони вмиг потеют. Не знаю, как у женщин так получается — спать с мужчинами и потом вести себя естественно. У меня сердце выпрыгивает от волнения.

Но я буду пытаться.

Семен держит стол, Гриша хватает меня за талию.

— Фух! Опасно было, — бормочу.

— Свернуть шею под финал — отличная идея, — злобно бурчит Тим, плохо скрывая беспокойство.

— Здесь мебель раздолбанная, нужно аккуратнее, принцесска.

— Да вижу. Спасибо. Тим, послушай наш план.

— Нет.

Он вручает меня Григорию и поспешно отходит, что неприятно царапает эго. В сотый раз обещаю себе, что больше у нас с гонщиком ничего не будет.

— Тим, ну пожалуйста! — прошу.

— Я звоню друзьям. Скажу, что ты пробралась в мой гараж сама.

Голова кружится от паники. Если он так сделает, мне придет конец. Самый настоящий. Слезы брызгают сами собой, хотя я не планировала разводить моря-реки.

Гриша помогает спрыгнуть на пол.

— Тим, я прошу тебя по-человечески! Пожалуйста!

— Тебе нужна квалифицированная помощь. Я не могу взять на себя такую ответственность.

— Да я не наркоманка! Господи! — ору ему в спину. — Никогда в жизни не принимала ничего такого! Если ты меня сдашь, меня немедленно запрут в клинике, как сумасшедшую! Так уже было в прошлый раз!

Он резко оборачивается.

— Ты, насколько я понимаю, настояла на своем похищении. Может, не зря запрут?

— Может! — выкрикиваю я. — А может, и нет. Тебя когда-нибудь запирали против твоей воли? Когда сутками находишься в палате или гуляешь по дворику, при этом абсолютно все лишь улыбаются и на вопрос, скоро ли можно будет выйти, — кивают. Ты вообще можешь представить себе мою жизнь последние два года? Я хотела тебе еще кое-что сказать про тот день, когда ты приходил устраиваться в «Автоспорт». Шилов с Ивановым тебя весь вечер обсуждали, спорили и ссорились. В итоге решили, что разрушат твою карьеру. В том, что перед тобой все двери разом закрылись, виноват один человек. Он просто испортил тебе жизнь, потому что не хотел, чтобы его репутация пострадала. Этот

же человек испортил жизнь мне!

— Он твой отец, разве нет?

— Отчим. Мой отец разбился, когда мне было пятнадцать. Слушай, я понимаю, что у тебя сейчас ощущение, будто тебе новых проблем подкинули. Но клянусь, это не так. Мы — беспроблемные. Тихие, как мышки. Разыграем похищение, потребуем выкуп. Шилов не пойдет в полицию, потому что в этом случае всплывет, что он прикарманил все мое наследство. Господи, я просто хочу получить от него свои собственные деньги и свалить. Разделим сумму пополам.

Тим сверлит меня глазами. Потом выдает:

— Почему «мы»? Кто еще? Ты сказала, что вы беспроблемные.

— Я и Шелби. — Поднимаю с пола маленького котенка. — Ему два с половиной месяца.

Мы вместе жалобно смотрим, Шелби при этом трогательно мяукает.

— Звучит предельно неадекватно.

— В этом и соль.

— Если полиция нас найдет…

— То скажем, что папаша с ума сошел, у нас все в порядке. Но она не найдет. Говорю тебе, Шилов в жизни не обратится к копам. Выплатит сумму с одной целью: чтобы вернуть меня обратно и не привлекать внимание. Мы оба останемся в выигрыше.

Тим молча пялится на меня.

— Господи, да разве тебе не плевать? Получишь деньги и будешь в порядке… Хорошо. Не звони своим волонтерам хотя бы до завтра. Поразмышляй, а я немного отдышусь. Окей? Давай просто поедим пиццу.

Он идет на меня и по-прежнему пялится. Мы с Шелби отступаем, пока не упираюсь спиной в бампер.

— Ты ведь не обидишь котенка? — бормочу я, поднося Шелби повыше. — Он маму потерял, ему и так страшно.

— Ты меня с ума сведешь, Настя. Благодаря сегодняшнему утру я побывал в половине московских притонов, а ты типа даже не наркоманка.

Снова огнем ударяет прямо в лицо. Тим волновался за меня. Делает вид, что ему пофиг, но вот что-то я ни черта ему сейчас не верю. Не сдаст он меня Шилову, не убедится, что я несу бред.

— И как там, в притонах?

— Ты знаешь, не очень.

— Думаю, это… хм, интересный опыт в жизни.

Он медленно закрывает глаза, потом открывает.

— Тим, не нападай на девчонку, она хорошая. Вещи мне постирала в машинке. Бутерброды сделала.

Я пожимаю плечами.

— Хочешь, и тебе постираю?

Мы снова пялимся друг другу в глаза. Шелби начинает мурчать так громко, что Тим на миг смотрит вниз. Этого оказывается достаточно, чтобы вырваться из зрительной ловушки и дойти до стола за пиццей. В груди ноет, болит. Много событий произошло, для меня это непросто.

— Тим, соглашайся, отличный план. Когда Настя вчера рассказала, что этот паскуда поклялся выжить тебя из автоспорта, я чуть сам не поехал ему мстить. Мы должны его уделать. Другого варианта пока попросту нет.

— Это дело чести уже, — поддакивает Семен.