Ректор для попаданки
Шрифт:
— Можешь не продолжать, — и, обернувшись к столу, мягко добавила: — Снежианна, за тобой пришли. Давай я отрежу тебе ещё один кусочек, возьмёшь с собой.
— А для папы? — спросила девочка, слизывая с пальцев крошки. Я не сдержала искреннего смеха.
— Хорошо, отрежем тебе аж три кусочка. Папа же у нас во-о-н какой большой, ему одного будет мало.
Снежианна с готовностью закивала, но у меня были смутные подозрения, что ректору достанется всё же один кусок пирога. Но если честно, меня мало заботило, насколько будет доволен Эдмонд.
Я вернулась к подносу и щедро отрезала положенные куски, выложила их на круглую тарелку и подала служанке-няне.
— Будьте так добры, сделайте девочке ещё чаю с мятой.
— Как прикажете, — равнодушно ответила та и присела в полупоклоне. А затем обратилась к маленькой госпоже: — Пойдёмте за мной, леди Снежианна.
Снежка кинулась ко мне на шею, чтобы снова обнять. Чмокнув меня в щёку, она театрально вздохнула.
— Снежик, ты сделаешь мне очень приятно, если доберёшься до своих комнат без приключений и спокойно посидишь у себя до прихода папы. Договорились?
— Договорились, — с явным сожалением выдохнула малышка и пошла за нянькой в коридор.
Стоило дверям моих покоев закрыться, как я повернулась к Лилиан и заговорщически улыбнулась женщине.
— Лилиан, вот смотрю я на Снежианну, на господина Эдмонда, и понять не могу, как так вышло, что совершенно непохожие и не подходящие друг другу люди стали родителями такого прелестного ребёнка? Кстати, вы не знаете, как ректора угораздило жениться на Риелле?
Лилиан понимающе хмыкнула, — опытную женщину не ввели в заблуждение мои оговорочки.
— Господин Эдмонд действительно вляпался в эту женитьбу, если можно так сказать. Риелла всегда была яркой и приковывала к себе взгляды многих молодых людей. Но как особа чрезвычайно честолюбивая, она тщательно выбирала себе кавалеров. Боюсь, ни о какой любви со стороны Риеллы и речи не шло, — сухой расчёт. Но господин Эдмонд был покорён её уникальной красотой. Как любой влюблённый мужчина, он был совершенно слеп в отношении избранницы, и не замечал явных намёков на будущие проблемы с...
— С головой, полагаю вы хотели сказать, — мягко улыбнулась я, намекнув на шизофреничные мысли Риеллы по поводу своей уникальности и исключительности. Лилиан кивнула! Я не сомневалась, что завхоз уже слышала последние шокирующие факты о бывшей жене ректора — если кто и знал обо всём, что происходило в этих стенах, так это Лилиан.
— В общем, господин ректор напряг все свои связи и смог найти то, что заставило упрямую красавицу посмотреть в его сторону благосклонно.
— Она ещё и носом воротила? — вскинула я брови, удивляясь гордыне некоторых.
— Конечно, — подтвердила Лилиан. — Риелла не нуждалась в деньгах, она жила в роскоши и всеобщем обожании. Её не могли впечатлить ни титулы, ни несметные богатства.
— Но чем же тогда Эдмонд... господин ректор смог покорить её? — спросила я, поправляя саму себя. Только Лилиан
— О, это было любопытно. Господин Эдмонд смог отыскать в своей родословной то, что сделало его лакомым кусочком для хищницы, искавшей уникальности.
— Ну? — не выдержала я, поддавшись вперёд. — Не томите!
— Господин Эдмонд, ректор наш, — продолжала тянуть Лилиан, наслаждаясь мгновением славы. — Оказалось, что род вал ди Белуччини тесно связан с проклятием. Немного не та слава, которой хотелось бы делиться, но для тщеславной молодой особы, ищущей возможности выделиться посильнее, этого было более чем достаточно, чтобы сделать ставку на юного лорда.
— Я не поняла, — пробормотала я. — Эдмонд... господин товарищ... тьфу, блин. Наш ректор как-то связан с проклятием всеобщей безграмотности?
— Прямой потомок тех несчастных, кто обратил гнев богов на наш мир.
И словно этой ошеломляющей новости было мало, в этот самый момент в двери моих покоев снова постучали.
— Да кого это принесла нелёгкая?! — возмутилась я, распахивая дверь нараспашку. И тут же замолчала, потрясённо глядя на ректора Академии Белого Феникса.
— Лилиан, — первым отмер Эдмонд. — Я был бы признателен вам, если бы вы позволили нам с госпожой Хранителем поговорить наедине.
— Конечно, конечно, — не скрывая довольной улыбки ответила завхоз, мгновенно испаряясь из моих покоев. А я всё стояла и хлопала ресницами, не понимая, почему мои глаза меня обманывают. Ведь не мог же Эдмонд, тот самый упёртый хам с шорами на глазах, о котором мы только что говорили, на самом деле стоять сейчас напротив меня с букетом каких-то волшебных красных цветов за спиной и бесконечным раскаянием в серых глазах, с явным намерением извиниться передо мной?
Я молчала.
Эдмонд молчал.
В гостиной повисла неловкая пауза, которую срочно надо было чем-то заполнить, и я сказала первое, что пришло в голову:
— У нас почти не осталось пирога, потому что я дала Снежианне два больших куска для вас.
— Я могу войти, госпожа Хранитель?
Боже мой, неужели он просит? ПРОСИТ? Нет, даже не так: Эдмонд, хам и резкий наглец, смиренно спрашивает моего разрешения, чтобы просто войти?
Что же будет дальше? Случится потоп, землетрясение, цунами? Или в академическом парке вымрут все мухоловки?
— Конечно, вы можете войти, — вслух я решила не провоцировать и послушать, что господин товарищ ректор имеет мне сказать. — Я велю принести ещё чаю.
— Спасибо, после.
Он замешкался, но вошёл и, словно вспомнив, протянул мне букет. Цветы были очень красивые — не то розы, не то астры, алые, как кровь, и источавшие почти видимую магию в виде необычного запаха. Он вызвал у меня совершенно определённые чувства: по гостиной разлился ощутимый аромат вины и раскаяния. Какая милая магия, теперь можно точно сказать, что язык цветов существует!