Реквием машине времени

Головачев Василий Васильевич

– Нормально. Я его уважаю, он меня, надеюсь, тоже.

– Я слышала обратное…

– Чепуха! – Ивашура начал сердиться. – Просто был случай, когда я оказался прав, а он нет. Но я сказал правду: мы уважаем друг друга. Еще раз спрашиваю…

– Да лечу, лечу, не сердитесь, Игорь. – Вероника взяла Ивашуру под руку. – Не хотелось бы пилотов беспокоить.

– Пилотом пойду я. Постойте минуту, я предупрежу Михаила. – Ивашура бегом отправился назад к штабному домику и вскоре вернулся. – Все, идемте.

Они

пошли к стоянке вертолетов, перебрасываясь на ходу ничего не значащими фразами.

Ивашура первым залез в кабину, включил свет, прогревание и помог девушке подняться.

Двигатель, застывший на морозе, долго не хотел просыпаться, фыркал, бурчал, тряс кабину, но все же завелся. Медленно закружились лопасти винтов, побежали веселей, и вертолет взлетел.

– Я гляжу, все, что мне о вас говорили, сбывается, – сказала Вероника.

– А что говорили? – Ивашура натянул на голову дугу с наушниками, поправил на горле ларингофон и выключил в кабине свет.

– Ну, например, что вы все умеете и все знаете.

– Снова преувеличение. Почему вы избрали профессию телекомментатора? Вам надо работать журналистом.

– А я и так журналист, во всяком случае, три года назад окончила факультет журналистики МГУ.

– Я так и знал, – с сарказмом сказал Ивашура. – Чего еще от вас можно было ожидать!

Вероника рассмеялась.

– С вами интересно, Игорь. Позвольте вопрос…

– Женат ли я? Нет, пока не женат.

– Ну вот. – Девушка с сожалением покачала головой. – Я думала, у вас есть чувство меры.

– Простите, – быстро сказал Ивашура и коснулся руки соседки. – Это со мной бывает очень редко. Простили?

– Я подумаю.

Вертолет облетел Башню кругом, порывы ветра то и дело заставляли его крениться с боку на бок, и приходилось не столько смотреть вперед, сколько прилагать усилия, чтобы удержаться на сиденье.

– Держитесь за меня, – предложил Ивашура, сам он словно врос в пилотское кресло. Вероника подумала и приняла его предложение.

Вертолет вошел в облака, кабину затрясло.

– Выйдем вверх – тряска прекратится, – пообещал Ивашура.

– Игорь, что будет… – Вероника помолчала. – Что, если Башня не остановит свой рост?

Ивашура, казалось, увлекся управлением машиной и не слышал вопроса. Вертолет наконец пронзил облачный слой и оказался под темно-фиолетовым куполом с великолепным звездным узором. В пяти километрах от него парила угрюмая, светившаяся багровым накалом округлая гора Башни.

– Не знаю, – ответил Ивашура вдруг, словно вспомнив вопрос. – Этим делом займется специальная комиссия.

– Ну, а ваше мнение?

– Мое? – Начальник экспедиции снова замолчал.

– Ну да, твое. – Вероника не заметила, что перешла на «ты». – Не верю, чтобы у знаменитого доктора наук Ивашуры не было своего мнения по любому вопросу.

– Мое

мнение – придется пригрозить тем, кто в Башне. Как – пока не знаю, – предупредил он следующий вопрос Вероники. – Что-что, а способ пригрозить у нас найдется.

Вертолет поднялся еще выше, и стало заметно, что колонна Башни с высотой как бы теряет плотность, становится зыбкой, прозрачной и постепенно исчезает, теряется в небе, и от этого не только сама Башня, но и мир вокруг становится нереальным, наделенным неведомыми свойствами, пугающим и неземным…

– Хочется закрыть глаза и проснуться… – прошептала Вероника.

Ивашура вместо ответа повел вертолет еще выше и повернул к Башне. Над Башней на высоте пяти километров он остановил движение, вертолет завис.

Только здесь становилось отчетливо видно, что Башня круглая. А в ее глубине, как в стакане рубинового стекла, плескалась и мерцала перламутровая жидкость-сияние.

Они завороженно смотрели минут десять, потом на крошечной панели управления вертолета мигнул зеленый огонек, и в наушниках проскрипел голос Рузаева:

– Игорь, как дела?

– Все отлично, – ответил Ивашура, поглядев на спутницу. – Возвращаюсь.

И они полетели обратно.

Перед тем как лечь спать, Ивашура побродил вокруг лагеря по утоптанным тропинкам, сожалея, что отпустил Веронику, подавил желание вызвать ее снова и, вспомнив разговор с Меньшовым, направился к вагончику ВЦ.

Экспедиции была придана экспериментальная ЭВМ среднего класса ЕС-2289, способная работать в режиме разделения времени и транспортируемая в закрытом фургоне.

Вычислительным центром вагончик с ЕС-2289 назвать было трудно, однако функции он выполнял аналогичные кустовому ВЦ. Работало на ЭВМ двадцать специалистов, нередко в три смены. В этот вечер в фургоне дежурила смена Кобцева, укомплектованная молодыми программистами и математиками, вчерашними выпускниками вузов страны.

– Привет служителям культа интеллектроники, – поздоровался Ивашура с начальником смены, с лица которого никогда не исчезала скептическая усмешка, будто он сомневался в способностях машины решать сложные задачи.

– Привет начальству, – прохрипел Кобцев, не отрываясь от клавиатуры и дисплея. – По делу или без?

Ивашура покачал головой.

– Ты, Борис, никогда не станешь дипломатом.

– Это почему же?

– Ты прямой, как полет стрелы. Я на секунду. Тут у тебя работали физики, стажеры Меньшова, где результаты их работы?

Кобцев, не оглядываясь, позвал:

– Константин, выведи ему на контрольный дисплей данные по изолиниям.

Молодой программист, розовощекий, с открытым лицом, подозвал Ивашуру, пощелкал клавишами задатчика программ, и дисплей послушно высветил на экране результаты работы физиков.