Реквием машине времени

Головачев Василий Васильевич

Утро Павел встретил на Земле Пири в Гренландии – из-за желания умыться снегом. Свое желание он осуществил с лихвой: не только умылся, но и провалился в сугроб с головой на мысе Пири, куда от метро пролегла линия монора, совершенно пустого в такую рань. Возвращаясь, Павел изрядно продрог, с тоской подумал о биатлоне – на лыжи не вставал уже полгода, вернулся домой, сделал зарядку в полном объеме и принял горячий душ.

Завтрак занял двадцать минут, а спустя еще полчаса Павел облетел Ствол на двухместном пинассе и отметил появление у башни Ствола передвижного строительно-монтажного

комплекса, а также странные серебристые пятна в зеленой траве, похожие на пятна изморози. Снизившись, понял, что видит огромные, до десяти метров в поперечнике, паутины со сложным и красивым рисунком. В зале Центра он нашел Златкова.

– У меня создается впечатление, что вы здесь живете.

– Так оно и есть, – хмуро ответил начальник Центра. – Покидаю сей приют, лишь когда нужно провести циклы расчетов на больших машинах. Вы тоже сегодня рано.

– Хотя мне и приказали отдыхать, спать не могу. Из головы не идет мысль, что все события вокруг – ненастоящие, понарошку. С вами такого не бывает?

– Случается. Это оттого, что размах событий вышел за границу человеческого удивления. Каждому природой отмечен определенный запас эмоционального равновесия, заключенного в узком «ущелье» между двумя «стенами» – полнейшего равнодушия и стресса от переизбытка впечатлений и переживаний. За первой стеной – болезнь, ибо равнодушие – это предел эмоционального покоя, за второй – смерть или, по крайней мере, уход в выдуманный, иллюзорный мир, в котором на психику уже ничего подействовать не может, ибо она себя исчерпала.

– Ну, до равнодушия мне далеко, а вот ощущение нереальности, вернее, театральности, если хотите, не проходит. Но простите за лирику. С высоты я видел странные паутины в траве. Откуда они?

– Деятельность конкистадоров. «Паутины» – это антенны эффекторов хронополя, с помощью которых конкистадоры стабилизируют Ствол во временных координатах в местах выхода Ствола в прошлом. Здесь они не нужны, однако некоторые из вернувшихся автоматов начинают плести свою паутину, прежде чем мы их вылавливаем. Инстинкт опасности у них сохраняется.

– С высоты я заметил монтажный комплекс типа «Геракл», что за стройка затевается?

– Сегодня монтажники начнут установку максимального хроностабилизатора. Попробуем с его помощью пробить брешь в слое «вспененного» времени вокруг Ствола. Расчеты готовы.

– Зачем?

– Я думал, вы догадываетесь. – Златков поднял на инспектора измученные, покрасневшие глаза. – Чтобы тот, кто пойдет в Ствол для его выключения, смог остаться в живых хотя бы на первом этапе.

Павел кивнул, отворачиваясь.

В девять утра в Центр заявился Ромашин и сообщил, что решен вопрос с дублером. Вторым вслед за Павлом, в случае его неудачи, в Ствол пойдет сам начальник отдела безопасности. Поговорили о координации всех служб во время первой вылазки Павла в здание лаборатории. Побывали в секторе зондирования, где Федор Полуянов с товарищами готовил к запуску новую партию конкистадоров.

– Эти должны пройти почти все, – сказал инженер, похлопывая по глянцево-черному боку одного из пауков. – Мы

усилили защиту мозга, хотя пришлось пожертвовать полифункциональностью. Они теперь ничего не умеют делать, кроме видеосъемки.

– Какова же их программа? – спросил Ромашин.

– Цель! – бросил Федор повелительным тоном.

Паук что-то тихо проскрипел в ответ.

– Скоростная звукозапись, – пояснил инженер. – Ответь в нормальном диапазоне.

– Цель – установить контакт с людьми, – забубнил конкистадор басом. – Задать вопросы в записи, получить ответы, доставить ответы…

– Довольно…

Конкистадор послушно умолк.

Павел переглянулся с Ромашиным, в глазах которого мелькнул веселый огонек, и вернулся вместе с ним в зал контроля.

До обеда Златков и его помощник рассказывали им об аппаратуре, оборудовании и расположении помещений лаборатории и Ствола, показывали голографии внутренних интерьеров, разрезы, видеофильмы. Обедать Павел пошел с легкой головной болью: пришлось прокачать через память за короткое время небывалое количество информации. В два часа дня Павел и Ромашин сдали экзамен на знание оборудования и работы главных систем, инспектор в последний раз опробовал скафандр и проверил, все ли взял с собой в первый поход в лабораторию.

Его вывели из подземелья, гурьбой вышли на склон холма: Ромашин, Златков, Федор, инженеры и операторы связи, ученые. Все молчали, прощаться было глупо, и только Златков пробормотал:

– Всего тысяча дней…

Никто его не понял, кроме Павла. Начальник Центра предупреждал о том, что до «конца света» осталась тысяча дней, если судить по скорости сжатия мрака вокруг еще «живой» звездной области пространства с Солнцем в центре.

Глава 9

Громада Ствола заслонила горизонт.

Павел оглянулся, зная, что за ним наблюдают по крайней мере с четырех сторон. До сахарно-белого куба лаборатории оставалось не более двухсот метров серо-коричневой, губчатой, как пемза, площади: трава здесь, вблизи Ствола, так и не выросла.

Скафандр был тяжеловат, хотя и не причинял особых неудобств.

– До встречи, – сказал Павел, шагнул вперед и остановился, потому что услышал чей-то голос:

– Не ходите туда.

– В чем дело? – спросил Павел. – Кто это сказал?

– Что именно? – отозвался Ромашин. – О чем ты, Павел?

– Показалось…

Инспектор не страдал слуховыми галлюцинациями даже в моменты наивысшего нервного напряжения, поэтому он интуитивно понял, что его позвали «иные». Он снова шагнул к зданию, но, как ни готов был услышать чужой голос, все же вздрогнул.

– Не ходите, – повторил обыкновенный человеческий баритон.

Павел отключил рацию, чтобы его не слышали в Центре.

– Почему?

– По двум причинам: первая – вы нужны для отключения Ствола, вторая – идти в лабораторию нет смысла, цепи управления хроноускорителем давно прекратили существование. Здание лаборатории в настоящий момент только внешне выглядит зданием, внутри это перекресток пространств с разными свойствами.