Реквием машине времени
Шрифт:
– Но это знаете в ы, – сказал Павел. – Не мы. Если вы правы, я проверю и вернусь. Я обязан сделать это, понимаете? Почему вы не остановили Игоря Марича?
– Мы предупреждали, он не поверил.
– Почему же уверены, что поверю я? Впрочем, не обо мне речь. Он жив?
– Нет информации.
– Раз уж зашел этот разговор, ответьте на два вопроса. Что произошло на самом деле?
Тихое потрескивание в наушниках, словно неведомый собеседник задумался, стоит ли отвечать. Наконец прозвучал знакомый баритон:
– Родилась
– Но ведь она родилась давно, около двенадцати миллиардов лет назад!
– И да, и нет. Нет вещи более относительной, чем время.
– Не понимаю.
– Додумайте. Вы все же намерены идти в здание?
– Да. Подождите, остался еще вопрос.
– Вы задали оба.
– Простите, второй возник попутно с первым. Вопрос личный: почему именно я выбран вами для… выполнения задачи?
– Вас «выбрали» не мы, а законы природы. В самом первом, грубом и неточном приближении ответ сводится к закону обратной связи.
– Поясните, пожалуйста.
– Думайте.
– А если я… не сумею выключить генератор? Что тогда?
– Этого не знает никто во Вселенной. Вас зовут, прощайте.
Павел опомнился и включил рацию.
– Все в порядке, иду дальше.
Границы зоны «вспененного времени» он пересек незаметно для себя, вернее, заметил только по прекращению радиосвязи. Динамики скафандра сразу перестали потрескивать и доносить голоса операторов связи и патруля УАСС.
Как и робот до него, Павел обошел здание кругом, проверяя работу всех систем скафандра. Никаких неприятных ощущений не появлялось, хотя он находился в среде, смертельной для незащищенного человека. У главного входа в лабораторию задержался. На него дохнуло холодом и сыростью, как из подземелья, – реакция на угрюмый мрак за распахнутой дверью. «Перекресток пространств», – сказал голос. Посмотрим, что он представляет собой…
Павел решительно поднялся по ступенькам под козырек входа, включил поясной прожектор и шагнул в вестибюль.
Белые, изъеденные ямками и порами неведомой коррозии гнутые стены, вычурные желоба пандусов, ведущих на галерею, чаша мертвого фонтана посередине, наклонные щиты зеленоватого цвета, расколотые трещинами, куб светомузыкального устройства, серый, в черных потеках, три выхода в коридоры с полупрозрачными створками дверей. Но внимание Павла приклекла ажурная черная колонна, вырастающая из пола и исчезающая в сводчатом потолке.
Павел обошел колонну, пытаясь уяснить, для чего она здесь. Ни Златков, ни второй лектор ничего о ней не говорили. Выходит, колонна каким-то образом обязана своим появлением последнему эксперименту. Что же это такое?
Обойдя вестибюль, Павел вспомнил о Мариче, несколько раз позвал его, сначала по рации, потом через звукопередатчик. Ответом было эхо и серии тихих щелчков в наушниках.
«Что-то незаметно, что здесь «перекресток пространств», – подумал Павел. – Разве что дырчатая колонна – иное пространство? И ничего тут нет
Он вырастил щуп из универсального инструментария, похожего на пистолет, и, подойдя ближе к резной колонне, коснулся щупом ее стенки. В следующее мгновение пространство вокруг искривилось, наступила короткая невесомость, и Павел оказался внутри колонны, подвешенный неизвестной силой точно по оси ажурной трубы. Вокруг, куда ни глянь, висели десятки и сотни горбатых фигур в зеркальных балахонах – отражения разведчика в слоях неизвестной субстанции.
Павел осторожно шевельнулся, в наушниках раздался щелчок и вслед за ним женский голос:
– Нуль-вызов принят. Заказывайте выход. Солювелл-три готов к перегибу. Ваша масса?
– Э-э?.. – хрипло проговорил Павел. – Масса сто тридцать три килограмма… простите, где я нахожусь?
В голосе незнакомки удивления не прозвучало, только вежливая готовность и доброжелательность:
– Вы в трансгрессе Солювелл-три. Срок выхода три минуты, массу принимаю, код перегиба бам-у-эс-тридцать-тридцать.
– А попроще?
– Трансгресс – парамост пространственных перемещений, перегиб длится три минуты, выходы квантованы, ближайшая точка выхода – Балор-девять, сто десять тысяч парсеков.
– Так далеко мне не надо. – Павел заметил, что женщина произносит совершенно иные слова, но речь синхронно переводится на русский язык. – Солювелл-три – это Земля или Солнце?
– Это Колыбель, около четырех миллиардов лет назад называлась Солнечной системой. Больше информации не имею, обратитесь в общий Информ Солювелла-три. Могу предложить код обмена сто второго хроноквант-градуса.
– Не надо. Могу я… э-э, каким-то образом выйти из этого парамоста… трансгресса… без перегибов и перемещений?
В тот же момент Павел очутился на полу холла рядом с решетчатой колонной, не изменившей своего мирного вида.
«Вот тебе и труба!.. Трансгресс… первая точка выхода – сто десять тысяч парсеков! Попробуй дойди обратно!»
– Чувство юмора – это неплохо, – раздался рядом тихий голос, мужской. – Но лучше бы вы не теряли чувства осторожности.
Павел оглянулся, посветил фонарем – никого.
– Это снова вы? С кем я разговаривал?
– С автоматом обслуживания трансгресса.
– Так эта труба – что-то вроде метро?
– Через здание лаборатории проходит линия перегиба пространственных координат, ваш мозг воспринимает ее как «трубу». Не отвлекайтесь.
– Понял, – вздохнул Павел. – Спасибо за совет.
Где-то далеко, в глубине здания, с тонким звоном лопнула струна – именно такой звук коснулся слуха. Павел вздрогнул, машинально проверил встроенную в пояс и предплечья скафандра аппаратуру звуко– и видеозаписи и направился к двери в коридор, ведущий к лестничной клетке. Ему предстояло подняться на четвертый этаж в зал управления лабораторией.