Реквием по шаманке
Шрифт:
— А разве не этого вы добиваетесь? — Эрнан приподнял бровь: — У нас есть три недели. Вы можете постепенно привести её в разумное состояние, насколько это возможно в сложившейся ситуации, её надо привести в себя на несколько суток: свершим обряд, и вы тут же переходом отправите нас на пристань, где будет готов отчалить корабль. Переплавившись на наш берег, вы дадите ей яд, и мы быстро распрощаемся. Я, с умирающей новобрачной, сопровождаемый своими людьми, отправлюсь в свои владения, где, думаю, и похороню её по прибытию. И вы навсегда избавите свою землю от этой шаманки.
Уго хмурился. О, не смотря на свое могущество, он все-таки плохо скрывал свои эмоции. Растерянность, гнев, задумчивость сменяли друг друга.
—
— О, естественно я это понимаю, — Эрнан чуть склонил голову к плечу и пристально посмотрел на Уго (Так вот чего ты боишься, старик. Кейлех знает что-то, что вы всячески скрываете. Вы боитесь, что она проболтается?), — После такого, её разум мог и помутиться… Но для дангорского обряда надо, чтобы она четко осознавала, что твориться вокруг нее. Ведь главное, чтобы мы сделали все возможное, чтобы мои Боги признали законность обряда и действенность брака. По-иному земля Дангора не примет ее.
— Вы уверены?
— Скажем так, наши Жрецы дали мне четкие указания, которые я должен выполнить очень скрупулёзно.
— Тогда давайте немного обезопасим себя, и перенесем её в город, — маг явно высказал мысли в слух, и не понял этого, слишком погруженный в себя.
Обезопасим себя? Кейлех, милая, почему они так бояться тебя?
Глава 2
Боль. Кости словно дробились в пыль… Каждый орган, каждый мускул, каждый сантиметр кожи рвало на тысячи кусков, а затем складывало в хаотичном порядке… и разрывало снова… Кровавая пелена застилала все вокруг. Тело отказывалось повиноваться.
Иногда в глазах прояснялось, и разум отказывался осознавать реальность. Раз за разом в голове прокручивались самые печальные события её жизни. Презрение отца. Предательство возлюбленного. Унижения от мужа. Ненависть матери. Бездетность. Всеобщее порицание. Сначала Кейлех держалась. Это были привычные беды, с которыми она за свою жизнь свыклась, стерпелась… ставшие привычной болью, которую почти не чувствуешь. Но сейчас словно кто-то вылил горючую жидкость в тлеющий костер. Обострились все чувства. Даже те, которой она уже считала похороненными.
Кей боролась. Она расценивала это всего лишь как очередное испытание в своей жизни. Хотелось крикнуть мучителям: «И это все, на что вы способны?!».
Но потом возобновлялась боль… сопровождаемая кошмарами…
Сколько это продолжалось? Часы? Дни? Недели? Века?
Что за безрадостная бесконечность…
И вот, когда Кейлех уже готова была признать себя сломленной, её привели в себя.
Боль выкручивала конечности, заставляла тело изгибаться дугой, и выть, выть, стенать, кричать во все горло, срывая голос. Мучители (или спасители?) привязали её к кровати, и постоянно вливали какую-то горькую жидкость, тотчас извергающуюся обратно…
Но вот однажды, открыв глаза, Кей поняла, что может четко видеть вокруг себя. Сначала в поле её зрения был только побеленный потолок, но спустя какое-то время, женщина могла поворачивать голову и вниманию предстали светлые стены, обтянутые гобеленами с нейтральным рисунком, по которым, время от времени, пробегали радужные всполохи. Неужели, блокирующие заклятия? Через какое-то время Кейлех поняла, что лежит на жестком ложе, обнажённая, накрытая только тонкой простыней, а это значило, что она уже могла чувствовать свое тело, но управлять им пока не могла. Единственное что получалось, это моргать и дышать. И еще, было стойкое чувство, что горло что-то сдавливает.
Она попыталась что-либо услышать… позвать хоть кого-нибудь…что-нибудь… Но зов был тщетен. Тихо и пусто. И, кажется, это не королевский замок.
Часть стены отъехала в сторону, и в комнату вошел Уго Серый Дуб.
— Ты очнулась! — с наигранной радостью воскликнул он. — Мы уже несколько недель стараемся исцелить тебя.
— Сволочь! — закричала Кейлех… точнее едва слышно просипела, но это стоило таких усилий, что, она чуть не потеряла сознание.
— Ну не надо так напрягаться, моя благородная госпожа, — прохладные прикосновения пальцев мага к её вискам прогнали надвигающуюся темноту. — Ты должна быть в полном сознании. Так сказать, в здравом уме и трезвой памяти.
— Зачем? — еле выдавила из себя Кейлех.
Маг убрал руки с её головы и сел на край ложа. Его веселость как рукой сняло. Морщины стали глубже, глаза поблекли, он, словно состарился на глазах.
— Я осознаю, что творю, благородная Кейлех, и понимаю, как это низко. Скорее всего, в нижнем мире уже готовят особый котел для меня. И ты можешь не верить, но мне тяжело на душе, — он огляделся и прислушался, будто проверяя, не дослушивают ли, — Я не в восторге от убийства Йонгу. Многие из Даллионов шепчутся о странной смерти своего главы, и Эрий еле сдерживает непрошенные вопросы. Если ты заговоришь, твоя правда воспроизведет эффект искры, упавшей на сухую траву. До сих пор считаю, что с Йонгу можно было договориться. И с тобой тоже, но это до смерти Йонгу. Я видел в твоих глазах, что никогда не простишь нас. Никогда? Так ведь? — маг спрашивал, сам уже зная ответ. — Но тебя убить было нельзя. Когда-то я провел исследования. Представляешь, ни один палач, казнивший шаманов, не один судья, отдавший приказ, ни один согласившийся на это король не умерли собственной смертью. Более того, страдали все, кто кровно были связаны с ними. Я не мог дать Сайфу убить тебя, и не мог рисковать сам. Особенно в замке, который своими стенами защищал тебя. Пришлось ввести тебя в транс, отсечь от мира живых и духов магическим коконом, заблокировать твой разум кошмарами и болью. И искать решение. К сожалению, на это ушло почти восемь месяцев. Мы сплети легенду для Орлении, в которой ты, Йонгу Даллион и покойный король — герои, павшие в битве против королевы-ведьмы и созданий её тьмы. И что сделано, то сделано. Сейчас все спокойно. Неведомое уснуло, духи молчат. Даже в королевстве стало меньше нападений нечисти, — маг замолчал, будто раздумывая над чем-то.
— Он… принёс... жертву… — смогла сказать Кейлех и тут же закашлялась.
Из ниоткуда в руках мага появился стакан с водой. Он приподнял голову Кей и осторожно помог ей напиться. Живительная влага влилась в пересохшую глотку (хотя ей все-таки что-то на шее мешало пить), и Кейлех смогла продолжить, тихим каркающим голосом:
— Сайфу принёс жертву… Он убил лучшего друга… своего брата-бастарда… окропив кровью древний алтарь… принес жертву на святой основе замка… Сайфу проклял сам себя… И теперь он будет обречен терять самых близких на благо королевства… и замка… Он обрек сам себя… — если бы могла, Кейлех расхохоталась, — О, дорогой Уго, это лучшая месть… Когда королевство будет в беде, ему придется своими руками принести снова кровавую жертву, оторвать частицу своей души… Идеальный король для Орлении.
Маг молчал. Он усиленно складывал в голове мозаику из собственный знаний и услышанного. Кейлех с удовольствием следила за сменой эмоций на лице врага: потрясение, ужас, гнев, отчаяние, неверие, и, наконец, принятие. Прошло довольно много времени, когда он снова заговорил, очень-очень спокойно:
— Твоя сестра два месяца назад родила мальчика. Назвали Фарру, полное имя не помню. Брат три месяца назад женился на милой девушке. Король благословил его. Они оплакали тебя и смерились с твоей смертью. Сам Сайфу объявил траур по тебе. Все недолго погоревали, потом вздохнули с облегчением и живут дальше. Возможно, тебя даже причислят к святым заступникам Орлении.