Реквием по шаманке
Шрифт:
Кейлех ничего не понимала. Вроде у Сайфу и Уго договоренность с Дангором? Или посол и родственник князя считает, что обретают оружие против Орлении?
— Лотар Эрнан, — Кейлех опустила глаза, собираясь со словами, на неё снова накатила слабость, — Какие бы мысли не возникали у князей Дангора на мой счет, я ничего не смогу вам рассказать. Вы не узнаете от меня тайн орленийского замка и правящего дома. На мне кровная клытва. Я не стану оружием в ваших руках…
Она не успела договорить, как вдруг оказалась в объятьях дангорца. Губы жадно впились в её полуоткрытый рот, заглушая слова. Всё еще физически слабая женщина не могла сопротивляться мужскому порыву. Она просто замерла, решив позволить дангорцу делать то, что он хочет. Но вдруг весь мир перестал существовать. Остались только
— Для первого раза достаточно, моя ненасытная, — отстраняясь, проговорил с легкой усмешкой Эрнан, и Кейлех все-таки покраснела, осознав, что кроме того, что всё это время самым неприличным образом отвечала на поцелуй, и при этом пила из него энергию.
Она слышала ранее, люди могут обмениваться жизненными силам при физическом контакте, но сейчас испытала на своем опыте. Не ожидала, что сможет сделать это.
— Спасибо, — чуть слышно выдохнула она, сгорая от смущения, не в силах самостоятельно оторвать взгляд от его удивительно завораживающих зеленых глаз, радужка которых пульсировала в такт биению мужского сердца, то уменьшаясь, то заполняя всю глазную склеру, зрачка почти не было видно.
Губы дангорца чуть дрогнули, мысль о его презрительной улыбке так разозлила Кейлех, что она захотела влепить ему пощечину. И тут, с ужасом она услышала тот самый звонкий звук… Боль в руке подтвердила опасение. Она действительно ударила его! Дангорец опешил, замешкался на мгновение… и Кейлех снова прозевала тот момент, когда снова оказалась прижатой к сильному телу. Только теперь поцелуй не придавал ей сил. Это было плотское проявления мужской силы. Он вдавил её тело в кровать, своей тяжестью лишая возможности двигаться. Теперь поцелуй стал жестким, требовательным… но прервался также, как и начался.
Мужчина вскочил и отошел к окну. О, наконец-то он не улыбался. Что-то на подобие растерянности мелькнуло на его лице. Он отвернулся и, приоткрыв штору, уставился на что-то в небо. Кейлех скривилась и демонстративно вытерла тыльной стороной ладони рот. Но тут же пожалела о своём проявлении непокорства. Какая разница, что он с ней сделает… вряд ли он придумает что-то, что не делал с ней первый муж… все равно еще три-четыре дня, и её не станет… Главное, чтобы с родными все было в порядке… Где-то на заднем плане мелькнуло воспоминание о поцелуях Йонгу, но тут же пропало, будто смерть мужчины уничтожила влюбленность в него.
Она встала с кровати, и впервые сама, без посторонней помощи смогла подойти к дангорцу. Собралась, сжав кулаки так, что ногти врезались в кожу. Босым ногам было неприятно стоять на прохладном и шероховатом камне, но женщина отмела жалость к себе в сторону.
— Мой господин, прошу простить меня за проявление непозволительной непокорности.
Остановилась, когда подошла почти волную к мужчине, Кейлех опустила голову, ибо просто не могла стереть и слобу ярость на своем лице, идущую вразрез со смерением в голосе. Он повернулся, и теперь женщина с преувеличенным вниманием рассматривала дорогие пуговицы его черного камзола. Вдруг чернота сменилась белым светом, льющим из окна. Духи пресветлые, как же можно так быстро и бесшумно двигаться? Вернулся он также быстро. Сначала одну её руку отвели в сторону, затем другую, вдевая в рукава теплого халата. Где-то здесь есть шкаф? Но этот вопрос остался не заданным, потому что Эрнан поднял Кейлех на руки, словно она была легкой пушинкой. И перенес на кровать, где бережно укрыл одеялом, а сам сел как можно дальше.
— Мы, дангорцы, можем питаться энергией и аурой людей, — серьезно сказал он. — Но немногим мы можем отдавать эту энергию назад. Мы живем дольше, чем обычные люди, мы сильнее, наши раны быстрее заживают, почти не оставляя на теле следов. А еще мы можем менять ипостаси, но об этом я расскажу тебе позже. Это не совсем магия. Это наша сущность. Но при этом при всем, нам очень сложно размножаться. Во время соития мы, мужчины, невольно забираем у женщины часть жизненной энергии
Кейлех внимательно смотрела на мужчину и хмурилась. Она не допускала, что лотар лжёт, но не понимала, какие будут последствия от услышанного. Эрнан замолчал, но, видя, что женщина внимательно его слушает, продолжил:
— Я увидел тебя в замке, еще до того боя с демоном. И несколько раз питался тобой, а ты даже не заметила. Я хотел начать ухаживать за тобой, ждал подходящего момента, хотел сделать всё правильно, — он усмехнулся, — Но, боюсь, в нашем с тобой случае это невозможно. Уго дал мне твои волосы и кровь, я переслал их нашим жрецам, и мне ответили, что Боги благословляют наш брак. У моей маери и её подруги-Жрицы есть план, как спасти тебя. Поверь, это очень много значит для меня. Я не знаю, почему, но мои Боги заочно причислили тебя к детям своим. Я знаю, что почти восемь месяцев назад, случилось что-то ужасное, что Сайфу скрывает какую-то постыдную тайну, ставящую его правление под угрозу. Ты можешь не говорить, выпытывать из тебя её не будут. Я знаю также, что Сайфу и Уго хотят, но по ряду причин не могут тебя убить на орленийской земле. Тебя хотят отравить в Дангоре, мы можем сделать так, чтобы твоя смерть была только мнимой…
Кейлех не выдержала и рассмеялась. Смех выдал все её отчаяние и боль. Эрнан вскинул брови, не зная, как реагировать на это.
— Хочешь меня спасти? Будешь благородным героем, спасающим даму в беде? — губы Кейлех скривились, — Ты прав, я действительно знаю кое-что о новом короле, что может стать толчок к бунту, — ошейник на её горле чуть сжался, заставив Кейлех замолчать. Она вздохнула несколько раз, повторяя про себя, что не расскажет ничего. — Видишь это украшение на моей шее. У него ряд задач. Оно отрезает меня от мира духов, лишая силы, и делая обычной смертной. Оно не даст мне сболтнуть лишнего, сжимая мое горло, словно клещами, и сообщит Уго. А Уго тут же запустит сеть заклинаний, уничтожающих всех моих кровных родичей… Аааа, совсем забыла, оно снимется только после того, как мое сердце остановиться. Так что, прости, мой славный рыцарь, но ради своей семьи, я пойду на все, и унесу тайну Сайфо в могилу.
Кейлех наконец-то посмотрела прямо на Эрнана, и была удивлена радостно-безмятежному выражению на его лице.
— Говоришь, тебе надо умереть… Что ж, иногда смерть, это не конец… Я поговорю с нашими жрецами.
— Только не вздумай прибегнуть к некромантии! — Кейлех передернулась от отвращения.
— И не думаю. Ты — моя энитэ, награда Богов. Прошу тебя, доверься мне, ибо я приложу все усилия, чтобы ты выжила. Да, вот еще. Совсем забыл. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, я вручил бы тебе это.
Он скользнул по кровати к Кейлех и снял со своей шеи тонкую цепочку с подвеской из полупрозрачного молочно-голубого кристалла, выполненного в форме капли, обрамленной золотой паутинкой, ранее она была скрыта под воротом камзола. Красивое, но абсолютно не мужское украшение.
— Кейлех Волчья Вьюга, ты примешь мой дар? — торжественно спросил лотар.
Слишком серьезен был этот вопрос, как будто Эрнан повиновался какому-то ритуалу. Шаман слишком ответственно относилась к подобным ритуалам, даже пока незнакомым, чтобы сострить или рассмеяться. Скорее всего это было что-то похожее на ритуальные слова орленийцев «Моей назовись».