Книга издана при финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации и техническом содействии Союза российских писателей
Из книги «Оный день»
Представление автора
Но я зерно иной земли. Туда приблудшуюармаду не изумит, что в гавани сверкает,встречая, алая толпа из королей, из королев, что,в волнах мантий подлетая, пажи, себя самихсобой смутив, упёрли око в хвостик горностая.Земля заставлена дворцами, и каждый паркомзаключён, где всякий принят королямии королевами с двором. И всякий после, охмелён,отпущен в дол, где ветры носят взятый взор,где греет плечи рыхлый
ствол – пока плывущая рукаперстов не пустит по кудрям, по векам тонким, по векам.И ты увидел: всё не зря, ни в чём не зрев обмана.Туда заблудшая армада легла в коралловом лесу…Того и я не обману, кого нетрудно разуверить.
4. III.1980. Нов. Гавань
«Пусть бегущие добегут…»
Пусть бегущие добегути летящиене сорвутся,путешествующиеплававшихразыщути живые живоедопьют.Ну а мёртвые пусть не пеняютна недужное нашежитьёи с лопастых цветовпусть снимают губами росуу прозрачного дома,где они непробудноживут
XI.1976. Пб.
Сказ
В пушистых павловских куртинахживёт прохладная лягушка,на лире лап достойно каменеети, не мигая оком золотистым,сливает дождь по лаковой спине;найдя глухие заводи Славянки,там побивает тьмами комаров.Впивая запах сохлой тины,в широких ранах колоннадполдневным сном томится недвижимо.И ночью всякой, в час один и тот же,прошлёпав по аллеям и мостам,следит, как проплывает в кронах дымных —из Новой Сильвии на Красную долину —хламидой окрылённый Мусагет.Когда же зацветёт вода и помутнеет,когда повеет медным сном листва,последний раз прыжком последнимпод солнцем оседлает камень лысыйи лопнет изумрудным пузырём.
VII.1973. Пб.
Боги
Все боги живы ныне в нагорных странах иливо тьме нечеловеческих пустот.Снимая жатвы спелых душ,они не властны умереть. Над безднамиколышутся печальные их лики,пугая стаи робких облакови ясность вод великих.Века откатят, и в пространный чассмолой кадилен, гарью теокалли,цветами, кровью, плошками и воскомони бесстрастно запираютушей бездонные воронкии после спят, и снятся после,плывя туманами по мракам,к земле своей лицом.
IX.1976. Пб.
«О голубь мой, товарищ сизый…»
О голубь мой, товарищ сизый,нахохленный, конец крадущийся принятьготовый тут – под сенью водосточно —архангельской трубы из серебра.Как дым, избитый непогодой, ты такустал и прячешь в перья клюв. Морщины обступивдалёкой лужи, другие воду пьюти грязь, толкуя о любви и корках.Проходит дождь. Я слышу: покатилсяуж по ступеням. Как же, друг,тебя потом перешагнуть? Но вотстаруха с бормотанием уносит,что было птицею. Нахохлилось,что было мной, в своем углу теперь.
23. VIII.1977. Пб.
Мумия
Сегодня в зимнем доме Государейот серости и тяжести небесраздетая мумия вздрогнула зябкои изменила выражение оскалана горькое. Владельцы тел при этом,шатнувшись, вышли вон из зала.Сквозь две копилочные щелиона
смотрела бывшими глазами,едва от хруста, слава Богу,удерживая кожаное сердце:Нева тяжёлая у стен ещё недавноползёт, глотая мокрый снег…Хранились вина в пирамиде —иссохшие, хранились воры,подкошенные шорохом песков;на волнах бледной темнотывставали сотни лет поминыв разлив её души… Не так теперь.И взор её, густее смол, отливназад, оставил нас опятьна нас и маету, бродящую, озлобясь,сегодня в зимнем доме Государей.
22. X.1977. Пб.
«Мне не бывает скучно никогда…»
Мне не бывает скучно никогда,как в юности – порой огромной,но так же страшно иногда и больно.Как жили славно: было ей не доменя, когда разматывались далии близь цвела у рук. Я помню.Не от того, что сумрак одинок,мы умереть старались в марте.Теперь тенями густо населён,и время льётся плотной тканью,разматывая взор часами,и скуки страстной нет, чтоб воскрылить,и рук моих теперь не выпускаетпора моя. А мне не до неё.
15. IV.1978. Пб.
Круг разлучения
1. Город
Не принимает меня в окна,не глотает зёвами арок и некружит каменным штопором лестницпо карманам подъездов – молчитгород, в котором пунцовые свечисквозь вино разгорались, как кровь, и часыпроводили ущельями музыкик озарённым подземным озёрам.Бездомная моя улыбкавчера осиротела здесь. Бьёт десять. Десятьраз короны вздрогнули в гробах,и ангел, полетав чуть-чуть,вновь накололся на иглугранёную.От Иоанновских воротпо берегу брести и видеть: башни пророслилазурными и белыми цветами,и слушать плеск темнеющей Невы,и – отлететь с моста к тебеза лапками плаксивых чаек.
18. VIII.1977. Пб.
2. Этот день
И этот день быть без тебя,проволочась в назначенных теснинах,как червь слепой. И этот деньнеспешно пить густую боль,креплёный мёд разлук. И этот деньхранит тебя, как камень – звук, и дерево —слезу в незримой глуби. И этот деньострей протекшего, когда стираю пыльс запомнивших вещей. И этот деньживёт твоё лицо, как пламенная памятьо сущих пустяках… И этот день —о далях взора, павловской тропе,о хрупкости, виновности, зиме. И этот деньбудь проклят! Так тебя люблю, как душупрошлую и нежный прах земли. И этот день,сгорев, тебя мне не отдаст, меня —тебе и бросит в ночь, как в ров.
17. IX.1977. Пб.
3. Чтение (Денис Давыдов)
С утра кружился редкий снег,и старых тополей высокие шпалеры,теряя золото, чуть колыхались,как от великого дыханья,а полы светлого плащав разлёте реяли, и мёрзли пальцы.Я после сел за чай с Анакреономпод доломаном и не скучал,собратствуя в речах зачарныхусатых молодечеству и скорбибезусых дафнисов гвардейских,одетых в элегическую холь.Остыла чашка. Я им задарен:хоть не было тебя в твоём углуза чаем, но и меня не очень было,когда он так скакал в угарный райдопитых вин, усопшего гусарства,где «кивер зверски набекрень» и«ментик с вихрями играет».
