Реликвия Времени

Макинерни Ральф

— Зачем нам нужна национальная гвардия? Зачем нам нужна армия, ради всего святого?

— Ты хочешь, чтобы я пошел в армию?

— Ни в коем случае, черт побери!

Это означало бы Ближний Восток, где вооруженное противостояние порождало все новых героев, однако смысл его понять было трудно. В сравнении с этим заслон на пути нелегальных иммигрантов казался простой задачей. Такой же простой, как слесарная мастерская отца. Штамповальный пресс знал свою работу и выполнял ее.

Когда этот паяц Грейди созвал в Эль-Пасо пресс-конференцию и заявил, что похищенная икона, или как там ее, у него в руках, Пол не поверил ни единому слову. Еще меньше он стал верить Грейди после того, как узнал,

что все «Мужественные всадники» покинули свои лагеря и скрылись неизвестно где. После пресс-конференции столкновения стали еще более ожесточенными. И вот теперь Грейди нашли, и сукин сын признался, что понятия не имеет, где находится изображение Девы Марии. Для него все это было лишь игрой, позволяющей ему выставить себя новым Тедди Рузвельтом или Паттоном. [53] Именно серебристые револьверы у Грейди на поясе убедили Пола в том, что этот тип — клоун. «Минитмены» добровольно вызвались защищать границу, но теперь они оказались втянуты в религиозную войну.

53

Паттон, Джордж Смит Младший — видный американский военный деятель, генерал, участвовал в Первой и Второй мировых войнах.

— А что, если бы кто-то украл Богородицу из Ченстоховы? — с ужасом в голосе спросила мать Пола.

— Пусть негодяев покарает Господь, — ответил отец.

Но Господь, похоже, карал «Минитменов». В Аризоне части национальной гвардии были приведены в состояние боевой готовности, однако через двадцать четыре часа поступила отмена. Больше половины жителей штата поддерживали захватчиков. И у «Минитменов» появился враг в тылу, однако это давление несколько ослабло, после того как на сцене появились отряды всевозможного сброда. У «Минитменов» была железная дисциплина, они прошли обучение, это были самые настоящие боевые части. Новоприбывших же можно было назвать разве что ополченцами.

В палате был телевизор, и Пол не отрывался от экрана каждый раз, когда показывали какого-нибудь негодующего политика. Сенатор Гюнтер требовал привлечь армию, но, очевидно, его голос принадлежал к меньшинству. Судя по всему, Белый дом был полон решимости сосредоточить все внимание на Ближнем Востоке. В конце концов Пол выключил телевизор.

На второй день к нему пожаловали журналисты. Несомненно, они считали его сумасшедшим. Впрочем, быть может, так оно и было. Если бы его убили и его труп не был опознан, вполне возможно, в конце концов он оказался бы в могиле Неизвестного сумасшедшего.

— Ваши родители приехали из Польши?

— Родители моих родителей.

Судя по всему, смысл вопроса заключался в том, что Пол пытался отказать другим в тех возможностях, которые получила его семья. Объяснять разницу между законными и нелегальными иммигрантами было бесполезно. Затем пришел священник. Не капеллан при больнице, а какой-то тип из Сиэтла, вознамерившийся наставить Пола на путь истинный. Отец Джим. «Зовите меня просто Джим». Похоже, он считал, что религия требует открыть границы.

— Вы знаете, какое изречение высечено на статуе Свободы?

Вероятно, отец Джим полагал, что поляки без документов целыми кораблями незаметно проскальзывают мимо статуи и высаживаются на берега Манхэттена.

— Вы ведь католик, не так ли?

— У меня уже побывал капеллан.

— Хороший человек. — Если бы отец Джим побеседовал с капелланом, он вряд ли получил бы от этого большое удовлетворение. — Вы читали о том, что сказал об иммигрантах папа римский?

— Я был занят.

— Вы были под пулями, не пуская бедных мексиканцев в страну изобилия.

— Отец Джим…

— Да? — Священник подсел

ближе к койке Пола.

— Идите к черту!

Услышав слова Пола, отец Джим попытался обратить все в шутку. «Пол, священнику так не говорят». Однако он улыбался, говоря это.

А затем пришел сенатор Гюнтер. Одетый в летний костюм в полоску, он, войдя в палату, броском отправил соломенную шляпу на вешалку в углу. И промахнулся. Шляпа осталась лежать на полу. У сенатора на лице была довольная усмешка человека, который только что проделал дыру в своем ближнем.

— Суть резолюции Конгресса, Пол. Я вставил ее в законопроект, пролетевший, словно сено через желудок осла.

По мнению Конгресса, Пол Пуласки был героем. Раненым героем. Гюнтер торжествующе улыбался. Мнение Конгресса, глубоко запрятанное так, что никто не знает, за что голосует? Что еще раз подтверждало то, какая же все это задница: повсюду засады, одни придурки палят в других; неудивительно, что правительство считало происходящее не более чем досадным недоразумением. Но, слава богу, граница была перекрыта.

— Я хочу, чтобы вы приехали в Вашингтон. Встретились с журналистами. Вы должны попасть в кадр и все разъяснить своим собратьям-американцам.

— Нет.

Гюнтер принял это за скромность раненого героя. Пол в свое время прочитал «Сыновья своих отцов» о двух героях, поднимавших флаг на Иводзиме, которых взяли в кадр помогать продавать облигации военного займа, в ходе чего они оказались на обочине жизни. [54]

— Пол, вы должны сделать это ради своей родины.

54

«Поднятие флага на Иводзиме» — знаменитая фотография времен Второй мировой войны, на которой запечатлены морские пехотинцы, водружающие знамя на вершине горы Сирубачи на острове Иводзима. Сюжет этой фотографии использовался на рекламных плакатах, призывающих покупать облигации военного займа. Двое из участников этого подвига после войны влачили жалкое существование и умерли от алкоголизма.

— По-моему, родина не чувствует себя в долгу перед нами.

— Вы ошибаетесь. Согласно закону Конгресса вы официально являетесь героем.

Пол молчал, давая Гюнтеру выговориться. В конце концов, он отделался от него, пообещав подумать. Нет смысла высказывать вслух то, что он думает об этой бредовой затее.

VI

«Есть видеосъемка похорон»

Хэкеру, литературному агенту Нила Адмирари, затея не слишком понравилась, однако, после того как несколько издательств выразили интерес, он принялся за работу, натравливая их друг на друга. Нил набросал план будущей книги, Хэкер выставил его на торги, и победителем оказалось издательство «Мастадон-пресс». Лулу с большим сомнением отнеслась к идее книги об иммигрантских войнах, основанной на истории Ллойда Кайзера, однако подписанный контракт несколько рассеял ее скептицизм.

— Не хочешь стать соавтором?

— Только потому, что ты украл идею, которую сам же мне подал?

— Хочешь, чтобы я ее тебе вернул?

— Я не привыкла брать назад свои подарки.

Они были в летнем домике в Коннектикуте, когда позвонил Хэкер, сообщивший хорошие новости.

— Я сказал, самое большее шесть месяцев, Нил, — сказал Хэкер. — Эта тема горячая, но она может остыть.

Нил согласился на эти сроки. Он прекрасно знал, что это такое. К тому же возможно, что в конечном счете он не получит ничего, помимо щедрого аванса. Горячие темы остывают. Оставив Лулу в летнем домике, Нил вылетел в Индианаполис, чтобы встретиться с Джудит, дочерью Ллойда Кайзера.