Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969
Шрифт:
Торжество было решено организовать на квартире у Морозовых – у них был довольно просторный зал. По обычаю, мои родители должны были сосватать мне невесту у её родителей. За дело взялся отчим, но Анна Николаевна никак не хотела разговаривать, ссылаясь на дела, коих у неё, действительно, было невпроворот. Пришлось ему перенести разговор на кухню, где им между делом удалось поговорить и соблюсти традицию.
Перед началом торжества мы с Николаем Васильевым пошли на промысел – добыть цветов сирени, которая на Урале зацвела только на днях. Наломали веток целую охапку. А брали их на частных
Свадьба благоухала запахом сирени. На столах стояли бутылки с шампанским, вином, водкой. Однако основным напитком, которого было почти неограниченное количество, была уральская бражка, которая пьянит и хорошо утоляет жажду.
Жениха и невесту (то есть меня и Раю) посадили на центральное почётное место. Начиная с первого бокала шампанского, нам приходилось вставать и целоваться под хоровое сопровождение: «Горько, горько, горько!». Мы не обижали гостей и старались изо всех сил – целоваться было радостно и приятно, а вовсе не горько.
После застолья Юра Шереметьев первым пустился в пляс, умудряясь одновременно играть на гармошке. Так он заводил остальных гостей. Танцевали, плясали все, кто хотел и мог. Мы же вели себя сдержанно, пристойно, лишь станцевали несколько раз. Особенно веселилась Тоня – её темперамент совсем не отличался излишней скромностью. Гости много пели под сопровождение гармони. Примерно в час ночи «молодых» отправили на первый этаж в квартиру Белобородовых, где специально для нас была приготовлена постель для первой брачной ночи.
Мы проснулись утром, привели себя в порядок и поднялись на второй этаж. Там уже все были в сборе. Ко мне подошла тётя Маруся, отозвала в сторонку и тихо, но чётко сказала:
– По обычаю, если невеста была девственницей, то жених должен поблагодарить при всех мать невесты за хорошее воспитание дочери.
– Хорошо, будет сделано.
Мне никогда раньше не приходилось выступать перед аудиторией с подобными заявлениями. Но делать было нечего, и я с некоторым смущением произнёс:
– Анна Николаевна, благодарю вас за хорошее воспитание дочери Раи.
Все, кто понял смысл моих слов, зааплодировали. А чему радовались-то? Видимо, тому, что девушка стала женщиной. А вот сам обычай подобного «благодарения» был мне не совсем понятен. Может, это пошло откуда-то из Сибири, где раньше жили Белобородовы, а может, с Брянщины, откуда родом Морозовы.
Свадьба снова стала петь и плясать. Мы с Раей исполнили танец молодожёнов – вальс.
После обеденного застолья гости понемногу стали расходиться. Те, кому предстояло далеко ехать, начали собираться на железнодорожный вокзал. Перед отъездом мама мне сказала:
– Какие хорошие и вежливые люди.
– Я бы не стал с плохими людьми родниться, – уверил я её.
Ивана Гавриловича, маму и Веру с Николаем мы проводили до вокзала. Старшие поехали в Горбуново, а Вера с мужем – в город Бакал Челябинской области, куда Николая направили работать по окончании института.
Проводив гостей,
В комнате, выделенной нам для проживания, главной мебелью была двуспальная кровать. Помимо неё, у нас был комод – один из двух, принадлежащих семье Морозовых. В нём находилось Раино приданое. Николай Ситников, высококвалифицированный специалист, работавший в столярной мастерской, подарил нам очень красивый стол, изготовленный своими руками. Круглая столешница опиралась на единственную резную стойку, целиком выточенную на станке, и крепилась к ней при помощи четырёх деревянных угольников. Снизу стойка опиралась на четыре фигурные лапы. Стол был покрыт ярко-коричневым лаком и выглядел очень впечатляюще.
У нас остался ещё один свободный день. Тринадцатого июня мы купили шампанское и решили вдвоём отметить начало нашего совместного проживания. Хозяева в это время были на работе. Поставив бутылку на стол и придерживая одной рукой в слегка наклонённом состоянии, я начал её открывать. Но в самый ответственный момент, когда вылетела пробка, бутылка вдруг выскользнула из руки, упала на стол и начала вращаться, изрыгая из себя потоки пены, которые летели на нас. Всё-таки я исхитрился и поймал одичавшую ёмкость, в которой сохранилась почти половина содержимого. Нам как раз осталось по большому бокалу напитка, которые мы выпили, со смехом вспоминая произошедшее. Я в шутку предположил, что нечто подобное обязательно должно было произойти тринадцатого числа, и мы ещё легко отделались.
Пролетело почти два месяца, и мы поняли, что нужны друг другу. Нам было хорошо вместе, мы не расставались, можно сказать, ни днём, ни ночью. С работы часто приходили одновременно.
Было лето, пора созревания ягод. Рая ещё с детского возраста любила ходить по ягоды (особенно ей нравилась черника), знала ягодные места. Первую вылазку мы сделали за посёлок Окунёво, рядом с которым находилось живописное озеро с одноимённым названием. В посёлок ходил рейсовый автобус. На нём мы и поехали на свою первую «тихую охоту».
В первый наш поход мы насобирали трёхлитровый бидончик разных ягод. На следующий раз мы углубились в лес ещё дальше – ягод там было ещё больше, а не только дров, как гласит пословица. В третий раз мы дошли аж до реки Рефт, которая преградила нам дальнейший путь. Ягод мы всегда набирали много. Рая училась их заготавливать на зиму, а я с детства любил их есть свежими с молоком (впрочем, Рая тоже) – в тарелку наливали молоко, высыпали туда ягоды, и ели ложкой, как суп, закусывая хлебом.
Однажды после очередного похода в лес мы зашли к Анне Николаевне, чтобы угостить её ягодами. В это время у неё гостила внучка, Раина племянница (дочка Тони) – девочка Оля четырёх с половиной лет от роду. Она запросилась к нам домой, и мы с радостью её взяли. По пути купили молока, а дома сели за стол и начали есть ягоды с молоком и хлебом. Мы были голодные и уставшие. Олечка от нас в еде не отставала, ей тоже понравилось наше блюдо.