Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь (сборник)
Шрифт:
— Сережка, я тебя возненавижу!
— На здоровье.
— Он только на людях хороший!
— Такого не бывает, он везде хороший, а уж если срывается в отношении с тобой, — почаще взглядывай на себя, в душу свою взглядывай, не в зеркало.
«Она ждала, чтобы я ей помог. Теперь она взбешена, что я не могу ей помочь. Не хочу».
В коридоре слышался рокочущий голос соседа. «Налаживается лечь в ванну».
— Для тебя я дрянная, не знаю своего мужа…
В дверь постучали. Головнин решил, что соседу что-то понадобилось. Но
— Я Галина учительница. Головнины здесь живут?
— Присаживайтесь, пожалуйста. — Сергей указал на диван. Под настроение хотелось добавить: «И не вертись, в лоб дам», — ведь именно так она разговаривала с учениками.
— Вы Галин папа, Сергей Александрович? — учительница смешалась, заметив на его лице усмешку. Украдкой она продолжала разглядывать Нинку: никак не укладывалось, почему вместо Людмилы Николаевны, с которой была знакома, в доме хозяйничает другая женщина.
— Собственно, я шла к Людмиле Николаевне.
Головнина стала забавлять ее растерянность. Что она думает сейчас о нем и Нинке?
— Людмила Николаевна в отлучке. Вот ее единоутробная сестра. Не находите, очень похожи?
— Галин папа сегодня не в духе, — пояснила Нинка.
— Меня зовут Елена Петровна.
— Рад с вами познакомиться, Елена Петровна. Все собирался прийти, да вот… Считал, раз девочка, и ходить на собрания должна мама.
— Это неправильно, — решительно сказала Елена Петровна.
— Принимаю упрек. — Головнин покорно склонил голову в полупоклоне. — Что Галка опять натворила?
— Галя очень своевольная девочка, с ней трудно заниматься.
— Все же? Надеюсь, воробей у нее больше не чирикают?
— Вы, очевидно, нерегулярно проверяете ее домашние задания. Сегодня она не выучила стихотворение. Отказалась учить! Оно, видите ли, неинтересное…
— Может, оно в самом деле неинтересное?
— Как?! — священный ужас отразился в кротких глазах Елены Петровны, порозовела от волнения. — Что вы такое говорите? Девочка обязана работать вместе с классом. Она еще не понимает…
— И я не понимаю. Почему не заставить было рассказать то, что ей интересно? Вы считаетесь с личным мнением?
— Вопрос: с каким и когда. — Елена Петровна требовательно посмотрела на Нинку, ища поддержки. Та собирала со стола, старалась казаться равнодушной. — Галя только-только приобщается к общественной жизни, и воспитывать ее так — преступление.
— Так уж и преступление! — Решительность молоденькой учительницы очень нравилась Головнину.
— А что вы хотите? Противопоставлять себя коллективу в таком возрасте? Что потом из нее будет?
— Я выпорю Галку и скажу, чтобы она не противопоставляла себя коллективу.
— Ужас что слышу! — удивилась Елена Петровна и опять с мольбой посмотрела на Нинку. — Я так и думала,
— Я вам говорила, у Галиного папы сегодня плохое настроение, — сказала Нинка.
Головнин подозрительно посмотрел на нее — защищает или насмешничает? Учительнице предложил:
— Не хотите ли грибной лапши? На второе пирожки с грибами.
— Спасибо! Я сыта. До свидания!
— Будьте здоровы, Елена Петровна.
Как только закрылась дверь, Нинка обрушилась на Головнина:
— Ты не подумал, что устроил Галке веселую жизнь? Разве так разговаривают с учителями?
— Ты садись и читай, как читала, когда я вошел. А то в лоб дам!
Головнин рывком сорвал с вешалки пальто, шапку…
— И не дергайся!
Нинка ошарашенно уставилась на него.
Вася Баранчиков оказался в гараже, обрадовался звонку.
— Сережка, жди! Сейчас заеду.
Головнин подождал его на углу Пролетарской улицы, возле телефонной будки. Вася лихо подрулил на «Волге».
— Сначала съездим по заданию шефа, это недолго, потом уж к Студенцову.
— Я не спешу.
Баранчиков направил машину к гостинице. Это была новая гостиница в городе для иностранных туристов, на берегу реки, красивая.
— Человека одного в Дом культуры отвезти велено, — пояснил Вася.
Они поднялись на пятый этаж гостиницы и уселись в кресле возле лифта. Все здесь блестело свежей краской, в кадках и по стенам — зелень. За столом коридорная в синем форменном платье, пожилая уже. Сбоку от нее на откидной подставке красуется электрический самовар, тут же сахарница, печенье.
Женщина больше всего заинтересовала их. Раздавался короткий звонок, распахивались двери лифта, и выходили молоденькие девчонки. Коридорная ласково спрашивала:
— Вам что, девочки?
Девочки мялись, стеснялись сказать, зачем поднялись сюда.
— Ах, у вас горячий чай! — восклицали они.
Их собралось у самовара уже четыре пары. Шли они с надеждой увидеть приезжую знаменитость, остановившуюся на пятом этаже. Вася Баранчиков тоже ждал эту знаменитость — певца, но ждал, чтобы посадить в машину и увезти в Дом культуры строительного треста, который заказал концерт для рабочих.
А девочкам нужны были автографы, и, чего не случается, может, знаменитый артист пригласит к себе в номер: как интересно посмотреть, подышать воздухом, каким дышит он.
Но женщина с мягкими манерами оберегала их, дурех, останавливала на полпути и поила чаем. Девицы давились печеньем, обжигались кипятком и втихомолку кляли на чем свет стоит «заботливую мамашу».
Еще коротко звякнул лифт, и снова появились две пигалицы — почему-то приходили они по двое. Увидев соперниц, пьющих чай и не скрывавших своего отвращения, они хотели спуститься снова вниз, но дверь лифта уже захлопнулась.