Ремоновый зонтик

Голованов Сергей Петрович

Коробов открыл рот, он не мог молчать.

– М-мя-материя первична, - промямлил он. Все трое уставились на него.

– Вообще-то, оригинальное заявление, - задумчиво оценил тонкий юноша.

– Абсурд, - заявил русоволосый.

– Да, - весело согласилась блондинка, - но в этом, так сказать, "парадоксе Коробова" мне чудится нечто многообещающее.

– Это только чудится, - сказал пренебрежительно русоволосый, протягивая вперед раскрытую ладонь.
– Смотри внимательно, Лексеич. Пусто! Материи нет. Есть только дух, есть только образ в моей голове, мое желание. А вот...
– На ладони появилась горячая влажная сарделька, - ...и материя. Как порождение духа. Вопросы есть?
– И он, жмурясь от удовольствия,

стал жевать сардельку.

– Миша, неужели ты уступишь?
– лукаво спросила блондинка, капризно надувая и без того пухлые губки. Коробов ощутил прилив сил.

– Да, материя первична, - повторил он увереннее. Его интеллект, ощутив твердую почву, встал во весь рост.
– И поэтому ваше желание ничего не может создать. Даже котлет.

Русоволосый вместо ответа достал из воздуха вторую сардельку и, гадко усмехаясь, снова зачавкал.

– Откуда же берутся котлеты?
– снисходительно спросил второй юноша.

Коробов расправил плечи. Домой больше не хотелось.

– Я не знаю, кто делает котлеты, но что их кто-то делает - это я знаю точно. Может быть, где-то внутри планеты существует завод, а ваши желания - всего лишь сигнал туда, что-то вроде телефонного звонка, по которому немедленно высылается заказ. Русоволосый поперхнулся сарделькой и выпучил глаза.

– Потрясающе!
– прошептал он, когда обрел способность говорить.

– Слишком сложно, - поморщился тонкий.

– И скучно, - скривилась блондинка. Позади раздался шорох. Коробов оглянулся. В десятке шагов от него лежал тигр - голова на лапах, усы брезгливо опущены.

– А ты голова, Лексеич, - одобрительно сказал тигр.
– Кстати, извини, что я тебе сразу все не объяснил, все чудеса эти. Я не думал, что ты из низкоразвитой цивилизации. Представляю, что у тебя за каша в мозгах. Вы, поди, в атомной физике только до кварков и докопались?

– Добрались, - сказал Коробов.

– И как? Эти вредные кварки не вылетают из ядра?
– Тигр говорил тихо - только для Коробова.

– Нет.

– И никогда не вылетят, - усмехнулся тигр.
– Так вот, Лексеич, когда вы заберетесь очень глубоко в эти самые кварки, то встретите очень интересные частицы - ремоны. По-видимому, в них смыкаются пространство, время и материя. Если найти способ воздействия на ремоны, то они могут делать чудеса - пространство превращать в материю, время - в пространство, и наоборот - в самых разных сочетаниях. И невозможное станет возможным луч света на твоих глазах рассыплется гранитными валунами. На пустом месте, в чистейшем пространстве, в вакууме может вспыхнуть гигантское Солнце, а гравитационное поле запросто прольется теплым дождем. Впрочем, капли дождя повиснут на месте, раз уж гравитация исчезнет. Ведь из ремонов состоит все - вакуум, гранит, твои мысли, радиоволны. На них стоит мир. На чем стоят сами ремоны - пока неясно. Моя цивилизация только добралась до них. И потому воздействовать на ремоны мы можем только теоретически. А вот хозяева этой планеты, видимо, с этими ремонами на "ты", и твоя догадка насчет котлетного завода внутри планеты попала точно в цель. Скорее всего, далеко под нашими ногами и впрямь расположено сложнейшее устройство, которое, в частности, слышит мысли и желания этих бездельников и мгновенно их исполняет. К примеру, дает команду ремонам превратить вакуум в котлету.

Коробов вытянул ладонь вперед и некоторое время с глупой улыбкой смотрел на нее. Тигр усмехнулся.

– Тебе мало, Лексеич, того, что я говорю с тобой на чистейшем русском языке? Мало, что ты дышишь своим земным воздухом? И что тяготение равно твоему привычному? Это все, что? Святой дух сотворил? И вообще, хотел бы я знать, каким ты меня видишь?

– Тигром, а что?
– растерялся Коробов.

– Тигром?
– Тигр смерил его презрительным взглядом и гордо поднял голову.
– Я - энергетическая форма жизни. Повстречайся наши корабли в космосе - ты почувствовал бы мелькание

в глазах, а магнитометры твои перегорели бы вовсе. Ты и не понял бы, что это - долгожданный контакт. Подумал бы - авария, магнитная буря или еще что. Только здесь, на этой планете, под ремоновым зонтиком, так сказать, мы и можем по-настоящему встретиться. Я не знаю твоего языка, не могу тебя даже увидеть, но сложнейшая аппаратура внутри планеты считывает с нас обоих всю информацию. Даже о мечтах наших знает. И дает команды ремонам, которые мастерят из меня реальный фантом тигра, а из тебя - черт-то что, в твоем языке и слова-то нет, наверное, чтобы выразить, кем я тебя вижу. И в то же время все остаются целыми и невредимыми. Я говорю на своем языке, зная наперед, что ты услышишь свой родной русский, а ты... словом, эта планета - для Контакта с большой буквы. Кстати, змей - тот, что с синяком под глазом, он хлором дышит. А ты мимо него прошел и не кашлянул даже. А котлеты из воздуха хватать - это привилегия только этих... тунеядцев...

– Почему тунеядцев?
– спросил Коробов, оборачиваясь к девушке.

– Потому что работать не хотят, - зло сказал тигр.
– Зарегистрировать - это не просто выдать золотой жетон с номером. Нужно детально выяснить уровень развития каждой цивилизации, ее форму, недостатки, да что там, каждый корабль нужно облазить, с каждым новеньким по душам поговорить, а этим, конечно, больше нравится отлеживать бока и набивать животы. Пятые сутки непрерывно обедают! Еще бы! Этим уродам всю жизнь можно обедать непрерывно, под ремоновым-то зонтиком. Шевельнул извилиной - и желудок снова пустой и голодный.

– Не такие уж они и уроды, - сказал Коробов, поглядев на девушку.

– Вообще-то да, - неожиданно мягко согласился тигр.
– Особенно этот, плюсовой магнетик. Никогда в жизни не видел более совершенного переплетения силовых линий. Знаешь, Лексеич, - тигр вздохнул, - не понимаю, почему одному из этих бездельников дана столь идеальная форма. Это ведь не случайность. Я сам отрицательный магнетик и всю свою жизнь стремился найти идеал: магнетик другого полюса, единственный на свете нужный мне, и вот здесь, на этой планете, перед моими глазами материализуется моя мечта.

– И почему этих тунеядцев не уберут?
– Тигр задумчиво поскреб лапой.
– Как думаешь, Лексеич?

– Значит, - Коробов наморщил лоб, - польза от них какая-то есть.

– Я в тебе ошибся, - поморщился тигр.
– Кому - польза? Нам? Нет. Хозяевам планеты, их начальству? Тоже - нет. Им-то работа нужна. Кому тогда польза?

– Остаются только они сами.
– Коробов снова поднял глаза на блондинку.

– Выходит, тунеядцев поставили на работу и держат здесь - для их же пользы?

– Выходит, - согласился Коробов со вздохом.

– Но почему?

– Может, они и впрямь... тунеядцы?
– сказал Коробов нерешительно. Может, их воспитывают так?

– Интересная гипотеза, - задумчиво ответил тигр.
– А дальше что?

– А дальше - жаловаться надо, - неуверенно сказал Коробов. Начальству.

– Верно, надо жалобную книгу просить. Или - еще лучше - жалобный телефон. Прямиком к начальству.

– А кого просить?
– Коробов смотрел на девушку.

– Больше некого, - сказал тигр, на всякий случай обводя глазами барханы. Потом вздохнул, а усы его обвисли.
– Ты отойди подальше, Лексеич, - кротко попросил он.
– Тебе себя беречь надо. Видел у змея синяк? Скандалил.

Коробов отошел метров на двадцать и, присев, принялся наблюдать за тигром. Тот недолго стоял у ограды из шпагата. Его тело вдруг приподнялось, словно за хвост ухватился невидимый великан, а затем тигра подняло в воздух и закрутило вокруг неподвижного хвоста - гигантская кошка заверещала. Наконец ее отшвырнуло далеко в сторону. Крутясь, тигр пролетел метров двести, постепенно снижаясь, а потом упал на бархан, из-за которого поднялось объемистое облако пыли. Тунеядцы, весело смеясь, снова принялись за обед.