Ренегат
Шрифт:
— Тебе нельзя находиться здесь. — настаивает он. — Поверь мне!
— Не неси всякой ерунды! — возражаю я.
— Угомонись! Не будь такой упрямой, Маверик! — срывается Люк. — Послушайся меня, ладно?
— Иначе, что? — злюсь я на него. И до чего же Люк бесчувственный! Он что, не понимает, что я его не оставлю?
— Иначе…
Со стороны Администрации неожиданно появляется Генри Кендрик, которого сопровождают два одетых в мешковатую одежду здорованя. Это изгои! — радуюсь я про себя. Вольноотпущенные пришли на помощь,
— Хорошо. — одобряюще вздыхает Люк, замысловато ухмыляющемуся Генри Кендрику. — До рассвета протянем.
— Все возможно. — просто отвечает тот, и хлопнув Люка по плечу, уходит. А два великана остаются, и как мне выдается, это не знаменует для меня ничего хорошего.
— Они отведут тебя в безопасное место. — предупреждает меня Люк.
— Что? — изумляюсь я. — Нет! Ты не посмеешь… Нет, Люк, я хочу быть с тобой. — возражаю я, цепляясь за воротник его куртки. Люк подает сигнал и два великана, схватив меня, оттягивают от него.
— Ослабь свои поганые щупальца! — яростно требую я, упираясь. Меня переполняет злость. Пытаясь вырваться из их ухватистых лап, брыкаюсь и верчусь, как перевернувшийся на спину жук. Но, заметив, что Люк отдаляется, ощущаю сжимающийся снежок боли в груди, и разразившись горькими слезами, умоляю его вернуться. — Нет, Люк! Не уходи! Не бросай меня… Люк!
Но, он будто не услышав меня и не обернувшись, скрывается за безжалостным огнем. Не чувствуя себя от злости я продолжаю вопить, безостановочно колочу кулаками по спине одного из изгоев, который несет меня, и даже угрожаю отгрызть ему ухо. Но ему хоть бы хны.
Мы стремительно отдаляемся от места, где возобновляется активная ружейная перестрелка, и раскатывается бабаханье взрывов. Началась зачистка Площади Свободы.
Громило бросает меня в тесную яму в подвале Пункта А. Я больно ударяюсь рукой, и, опустившись на сырую землю, потираю ее. На самом деле Пункт А — это давным-давно заброшенный Дом правосудия, находящийся через три таких же мрачных здания от Администрации. Изгои накрывают наспех вырытую яму деревянной крышкой и садятся сверху. Громко чавкая, с насмешкой и некоторой долей иронии обсуждают мятеж, предполагая вероятные концовки.
Понимая, что мне не выбраться, я, обхватив колени, немного успокаиваюсь. И все еще, отчаянно не верю в то, что произошло. Я не должна пересиживать в темной, сырой и холодной копанке, где места для меня одной и нет возможности даже ноги разогнуть, и всю досадливо тянущуюся ночь, слушть, как гремят взрывы и палят ружья. Я должна прикрывать Люка, видеть, что с ним ничего ужасного не приключилось, ведь складывается жуткое впечатление, будто Департамент-9 закидывают бомбами.
Меня не покидает плохое предчувствие. Я больше не могу сидеть, сложа руки, необходимо что-то предпринять. В который раз поднимаюсь, подпрыгиваю,
— Ребята, — обращаюсь я, — выпустите меня, пожалуйста!
— Как ты уже надоела! — недовольно ворчит один.
— Ага! — поддерживает друга второй. — И спать не даешь… А мы ведь люди, нам нужен здоровый сон.
Да как они могут спать в такой неспокойный час! Неужели им плевать с высокой башни на то, что происходит на улице? Скорее всего, иначе бы они тут не околачивались, сторожа меня.
— Пожалуйста! — снова прошу я.
— Замолчи ты! — гавкает первый, ударив громоздким кулаком по крышке ямы.
Минуты тянутся неимоверно долго, и мне кажется, что прошла вечность с тех пор, как я в последний раз видела Люка. Я все больше тревожусь за него. Люк — дорогой мне человек, и если с ним что произойдет… Внезапно меня обуревает тревога: а вдруг в него попала пуля или осколок и его уже нет? Нет! Лишь бы не Люк! Я не могу его утратить, я не знаю, как без него жить. Хотя и злюсь на него, ведь он не имел права отправлять меня сюда. Он распорядился запереть меня здесь, лишь потому, что беспокоится за меня. Наверно, он боится потерять меня настолько сильно, как я боюсь потерять его.
После пяти неудачных попыток вылезти из глубокой копани, сил совсем не остается. И на пару минут я забываюсь беспокойным сном. Меня преследует кровавый давешний кошмар, будто Котел полностью разрушен и осталась только я в окружении сотен смрадных полуразложившихся трупов.
Опрометью проснувшись, отгоняю дурные мысли. И с опозданием замечаю, что наступила гулкая зловещая тишина: изгои не храпят и не бормочут, с улицы не доносится беспрестанное звенящее бахканье и отдаленные хлопки выстрелов. Но приближающийся непарный топот, меня настораживает.
— Ее здесь нет. — слышу я голос Фрэнка прямо над собой.
— Я так и знала. — откликается Аарон Селестайн.
— Мы все обыскали…
— Но где-то же она должна быть! — рявкает Селестайн. Через тонкие щели досок крышки, вижу, как она надевает черные перчатки.
— Возможно, она мертва… — предполагает Фрэнк.
— Искренне надеюсь. — продолжает Аарон Селестайн. — Нам будет достаточно Люка. Его казнь покажет, что идти против Сейма глупо, опасно и бессмысленно. А нам пора возвращаться, сейчас начнется Снос. Нам оставаться здесь больше ни к чему.
Аарон Селестайн и Фрэнк, торопясь, уходят. Я выжидаю несколько минут. И с трудом вникаю, что Люк жив. Он жив! Я так рада. Так счастлива, что не могу найти верных слов, чтобы передать это волнительное чувство. И к тому же он в относительной безопасности. Ну, почти в относительной безопасности, если не учитывать, что его планируют казнить. Но он умный и проворный, он сможет незаметно убежать, я в это верю. Он ведь бесследно удрал из Департамента-2, когда его арестовали, и в этот раз сможет. Он найдет способ, я это знаю.