Ренегат
Шрифт:
Кентон Гарриет оборачивается и, заметив меня, вздрагивает, как будто перед ним возник призрак.
— Н-не подкрадывайтесь. — просит он. — Меня это пугает.
Я смотрю ему вслед. Его чрезмерная пугливость и напряженный вид выдаются мне отнюдь небеспричинными. С чего это он так меня испугался? К тому же он сильно нервничает, словно боится кого-то.
Отстояв очередь к кухне, беру суп и чай. После Норы, любая здешняя еда кажется довольно странной на вид и вкус. Но выбор ограничен, и нужно питаться скудной порцией того, что есть.
Иду в комнату, где я недавно проспала
— Я не понимал, что ты чувствовала тогда. Я о Рике.
— Я не хочу это вспоминать. — говорю я, сжав его пальцы.
— Я должен был хоть как-то поддержать тебя. — продолжает Люк.
— Нет, не должен был! — возражаю я. — Мы поступали так, как должны были поступать, и то, что произошло, должно было произойти. И мы уже не изменим, но можем не повторять это в дальнейшем.
— Когда-нибудь ты упрекнешь меня в том, что я оставил тебя в тот момент, когда ты нуждалась во мне, в поддержке. А знаешь, что самое ужасное? — Люк смотрит на меня. — Ты всегда со мной. Всегда. И сейчас.
— И зачем ты мне это говоришь? — вырывается у меня.
— Я не заслужил этого.
— Ты спятил. — печально улыбаюсь я. — Не говори глупостей.
— На самом деле, я знал, что ты осталась одна. Но я ничего не сделал, чтобы помочь тебе.
— Это бред, Люк. — возмущаюсь я. Находясь в другом департаменте, как и чем бы он мне помог? А вот я бы могла помочь Хемстворду… Или, хотя бы раз в месяц украдкой навещать его. Он был бы мне рад. Но я этого не делала, не гостила у него и не общалась с ним, даже не могу назвать весомую причину — почему. Я не боялась, и час могла выкроить, не сходив один раз за Дугу. Но уже поздно об этом думать — Хемстворда не вернешь.
Рассматривая заплесневевшие внизу стены, взором цепляюсь за странную тряпицу под столом. И почему я не заметила ее раньше? Розовая ткань покрыта толстым слоем пыли. Ночью ее не разглядишь, а сейчас день, и свет проникает в комнату сквозь щели досок, попадая тонкой полоской прямо на нее. Никак не рассужу: почему она так меня интересует? Каждый раз, смотря на нее, нечто в груди отзывается вспышкой жара.
Приподнимаюсь, чтобы подползти к столу. Но подводится Люк, и я предлагаю ему поесть, а он отказывается, попросив сесть рядом. Убрав упавшее на мое лицо пасмо волос, Люк говорит:
— Осталось не долго. Скоро все закончится.
Его глаза полны печали.
— Думаешь, мы выживем?
— Мы постараемся. — горестно улыбается он. — Создадим семью, заведем детей…
— Через лет пять… — отвечаю я, обнимая Люка.
Меня душат слезы. Неужели он, в самом деле, верит, что это произойдет? Мечты — это мнимая выдумка, сокровенные желания, которым не дано осуществиться. Вполне возможно, что мы не доживем до утра… Можем умереть в любой момент. А Люк всегда был семейным человеком, он нуждался только в тех людях, которых любил. Даже поругавшись, он не оставлял меня и мы были друг для друга надежным оплотом.
Люк вытирает рукавом мои мокрые щеки и снова обнимает.
— Все будет хорошо, Маверик. — шепчет он. — Вот увидишь. Обещай оставаться сильной, что бы не случилось.
— Я без тебя не смогу, Люк.
— Сможешь! Ты умная, храбрая, настойчивая, выносливая… Ты все сможешь! Пообещай мне, пожалуйста!
— Я попробую. — еле выговариваю я.
— Умница. — одобряет Люк, поглаживая меня по голове. — Я буду рядом, как можно дольше.
Зарыв лицо в шею Люка, вспоминаю данное себе обещание: что бы ни было — не плакать. Мне срочно нужно собраться и не раскисать. Все вполне приемлемо. Люк сейчас возле меня, он жив. Я чувствую запах его кожи, слышу, как он дышит и даже как, участившись, бьется его сердце. Так что, для того, чтобы хлюпать носом нет весомой причины.
— Ты колючий, как ежик. — вытер слезы, улыбаюсь я Люку. — Тебе нужно побриться.
— Да? — изумляется он, проводя пальцами по моим мокрым ресницам. — Совсем замотался. Завтра, ладно?
— Угу, — смеюсь я.
— Не плачь, Маверик. — просит он. — Не плачь…
Раздается нетерпеливый грохот в дверь — кто-то стучится и при этом недовольно пыхтит, как старый паровой катер. Люк говорит, что открыто, и в комнату, точно самолет, влетает раздраженная Джойстин. Ее серо-голубой колпак съехал на левую сторону головы, по лбу стекают прозрачные бусинки пота, халат, который она сменила утром, уже заляпан кровью и перемазан черной копотью.
— Знаете что!.. Сил моих больше нет! Хемстворда заменит только его сын! — рявкнув, заявляет она. Люк с безмолвным недоумением смотрит на женщину. — Только его сын! Я всем так и сказала.
Не понимая, о чем говорит медсестра, оглядываюсь на Люка.
— Я не могу и не хочу. — отказывается он.
— Люди ждут тебя! Они напуганы и готовы разбежаться, как крысы, чувствуя опасность. — предупреждает Джойстин. — Людям нужен лидер — тот, кто их возглавит и укажет верную дорогу. Иначе они действительно разбегутся. А их не так много осталось.
— Пускай идут. — роняет Люк и Джойстин рассержено и, перекосив большой рот, охает.
— Хемстворд никогда бы не сказал подобного.
— Вы не знали моего отца! — огрызается Люк. — Вы не можете знать, что бы он сказал!
— Ну, это слишком, сынок! — фыркает Джойстин. — Я прожила на белом свете дольше, и кое в чем разбираюсь лучше тебя.
— Да вы то и можете, что бесстыже и безнаказанно судачить! Так, что идите! Спасайтесь! — напоминает Люк. — И так многовато погибло…
— Что?! Да как ты смеешь! — вскрикивает свиным визгом женщина от неприятной правды, брошенной прямо ей в личину. — Ты понимаешь, чего мне стоило сюда прийти? — немного усмирившись, выпаливает Джойстин. — Я здесь, чтобы помочь людям. Я исполняю свой долг.