Ренегат
Шрифт:
Сев подле, Люк кладет руку мне на живот, в котором нечто громко взвыло, заставив меня облиться краской стыда и расхохотаться до икоты.
— Прости.
— Поднимайся, будем завтракать.
— Может в столовой?
Люк надел черную футболку с V-образным вырезом и обрезанными под углом рукавами. И только где он ее достал? Улыбаясь, ткну указательным пальцем в одну из татуировок на предплечье и провожу невидимую линию к рисунку пониже. Что они значат — не имею ни малейшего понятия, но я уверена, что смысл у них все же есть.
— Уже пора идти, да? — спрашиваю я, нахмурившись.
— Нет. —
Похоже, что он видит меня насквозь.
— Чуть-чуть. — баламучусь я, похлопывая по белой простыни. — Иди сюда.
Интересно, я когда-то говорила Люку насколько он замечательный, особенно, когда, притеснившись, обнимает меня? Он хороший, теплый человек, с которым чувствуешь себя, как дома, и, познавший немало горя, которое не подкосило его, а заставило стать сильнее. А еще он великолепно меня понимает, даже с полувзгляда, будто читает мои мысли. И иногда мне кажется, что мы созданы друг для друга. Хотя, так оно и есть.
Люк еще до отъезда говорил, что я его первая и последняя любовь. Поэтому мы никогда не расстанемся и не забудем друг друга, потому что первую любовь невозможно забыть. Он сдержал свое слово, чему я очень рада.
— Маверик, — шепчет Люк.
— Что?
— Хочешь еще поговорить?
— Нет. Со мной все нормально.
— Мне так не кажется, — смеется он. — Ты меня удушишь.
— Прости, — извиняюсь я, ослабляя хватку.
— Ничего, мне нравится. Можешь продолжать.
В шумной столовой, сидя за тарелкой горячей каши, я чувствую себя чуток скверно. Люк поведал мне, что на рассвете Кроу уехал, скорее всего, безвозвратно. Это меня должно было порадовать и капельку подбодрить, но я сижу как в воду опущенная, и мне кажется, что за мной неусыпно следят.
Наблюдающий за моими бессильными тщаниями съесть хоть пригоршню крупяной похлебки Люк толкает мою ногу своей, чтобы я вернулась из засасывающих раздумий и начала кушать.
— Сейчас же! — полушепотом канючит он.
Рассердившись и побагровев, как вареный рак, он смотрит на меня свирепым бегающим взглядом и у него окончательно врывается терпение.
— Тебе помочь? — спрашивает он.
— Что? — встрепенувшись, изрекаю я. — Нет.
— У нас впереди долгий трудный день. — предупреждает Люк. — Соберись, ладно?
— Ты меня отвлекаешь. — бросаю я в шутку.
— Я? — удивляется он.
— А кто еще? Не дуйся, а то лопнешь. Приятного аппетита.
Улыбнувшись, Люк снова многозначаще толкает мою ногу, а я его.
К девяти часам в сопровождении тараторящей без умолку, как полная барабошка (пару минут тому она насмешила меня этим словечком), Евы прихожу в зал для тренировок, где насуплено возряясь на всех, кого заприметит, Фрэнк важно объявляет, что нас ждет незапланированная проверка. Он хочет увидеть, научились ли мы чему-то за прошедшие два дня или остались круглыми бестолочами, хотя великих надежд на нас не возлагает.
С горем пополам пережив разминку, будто вселенскую катастрофу, группа приступает к упражнениям.
Что ж, теперь мне не надо притворяться, словно я неисправимая рохля и беспомощная растяпа, ведь это в сущности уже не важно. Стреляю без промаха, как опытный снайпер,
Перекошенное личико Фрэнка с каждой минутой тушуется все обильнее. И, окончательно разозлившись, он прерывает утомительную тренировку — мы возвращаемся к метанию ножей. Но этот раз мы будем кидать лезвия в движущиеся фигуры. И это не смотря на то, что некоторые еще не научились попадать в висящие на стене цели.
Фрэнк, кипятясь, велит следовать за ним к специально оборудованной комнате. Тоже застекленной.
Легкими касаниями пальцев о стеклянную панель Люк включает систему. На стеклах блеклым золотистым светом загорается сплетение бесконечных линий и в воздухе, точно тучи с четкими рамками, появляются мониторы. Они будут показывать обработанные системой результаты. В самой комнате освещение становится бледно-голубым, и складывается подозрительное впечатление, будто она наполняется кучным смогом, и возникают прозрачные безликие человеческие фигуры с пылающим ярко-красным комком света в груди.
— Что это за ерунда? — изумляется Ева, рассматривая их во все глаза.
— Цели! — отвечает Фрэнк. — Это ваши противники. Ваше задание — уничтожить их. Некоторые из вас возомнили, что достаточно подготовлены. В чем я очень сомневаюсь. — хмыкает Фрэнк. — Что ж, сейчас мы это проверим. А начнем мы с… — Фрэнк с отвращением пятится на Еву. — … с Тринадцать.
Фрэнк напыщенно ощеривается. По сочувственному взгляду Люка понимаю, что будет нелегко. В любом случае я бы прошла это внезапное испытание первой или последней.
Через бесшумно открывшийся проем захожу внутрь комнаты, словно проникаю в наполненное бледно-голубым не имеющим запаха дымом пространство. С малого расстояния осматриваю своих, пока что, неподвижных противников и ткну в одного рукой. Фигуры — компьютерные проекции, и я их не ощущаю. Они — воздух, который я безуспешно пытаюсь ощутить.
Будто через космическую пустоту, прохожу сквозь призрачного человека, затем смотрю на его продолговатое лицо. Его опалоподобные глаза провожают меня, а веки порой смыкаются. Невероятно. Неужели он меня видит? Думаю, в комнате запрятаны специальные приборы, и они непонятным для меня образом передают изображение на компьютер, а он посылает сигнал системе и проектирует призрачные манекены. Во всяком случаи, прозрачные фигуры — часть сложной и большой налаженности.
Цели есть, мне необходимо оружие. Рассеивающийся туман прорезают более десяти красных лазерных лучей, и, соединившись в одной точке, рисуют лезвия. Одно, второе, третье, четвертое, пятое. Видимо, это и есть ножи для метания. Но как ими пользоваться? Мельком кошусь на Люка, губы которого шевелятся, и я читаю: «Возьми их». Наверное, я неправильно его понимаю. Манекены-цели нельзя потрогать, они — игра света, неощутимое скопление бледно-голубой дымки. Как можно взять нарисованные светом лезвия? Они ведь тоже дымка.