Ренегат
Шрифт:
Осматриваю кровоточащие порезы на ноге. Ткань вокруг них быстро промокает. Сначала заберу винтовку, а уж потом займусь самолечением. Но где искать Мередиан? Окружающий меня лес большой, Восемь могла уже хорошенько отдалиться. Наверно, пойду в том направлении, куда она удрала.
Напоследок окидываю изучающим взглядом тело гигантского пса — мертвее мертвого. Не обращая внимания на боль, обостряющуюся, едва припадаю на левую ногу, хромаю к кустам, за которым скрылась Мередиан.
Чем дальше иду, тем сырее и рыхлее становится земля, будто здесь когда-то было топкое болото. Осматривая одно дерево за другим, и четко понимаю, что заблудилась. Восемь могла свернуть в любом направлении. Мне ее не найти и оружие не вернуть, только зря теряю невозвратное время. А порезы с каждым
Снимаю футболку, не расстегивая куртки, и перевязываю царапины. Узел затягиваю как можно туже. Если так будет продолжаться дальше, то на мне места целого не останется.
Снова шагаю. Затем отдыхаю минуты три, опершись на тонкий ствол. Почва под ногами настолько рыхлая, что ноги грузнут по щиколотки.
Разносится полный ужаса крик. Я вздрагиваю. Это голос Мередиан! С ней что-то случилось! Наверно, тварь догнала ее и напала. Шкандыбаю как можно быстрее. Мередиан не должна умереть. Никто не должен умереть на этих дурацких испытаниях. Их вообще не должно быть! Ноги быстро устают. Прохожу метров десять и оглядываюсь. Что-то мне здесь совсем не нравится: деревья слишком редкие, много земельных насыпов похожих на бугорки и пахнет отвратительно, как из могильника. Наверно, это от меня: подхватила тошнотворный запах псины, когда она на меня навалилась. Принюхиваюсь к рукаву куртки. Нет, только потом отгоняет. Естественно, столько двигаться. Не помешало бы сходить под горячий душ.
Шаг, второй, третий. Останавливаюсь. Пройду дальше — застряну в болоте по колена. Я уверена, что крик исходил примерно отсюда. Но дальше мне не продвинутся, правильнее будет повернуть обратно. Разворачиваюсь, и вдруг мое внимание привлекает нечто темное и продолговатое среди десятка приземистых холмиков. В лесу собрался сырой полумрак, но, присмотревшись, вижу рыжие волосы, покрывающие верхнюю часть чересчур худощавого тела. О нет, это Мередиан!
— Мередиан! — зову я. — Мередиан!
Она молчит и не движется. Глупо надеяться, что она жива. Животное шло по ее следу… Но она имела винтовку… Почему ею не воспользовалась?
Винтовка… Я вынуждена ее забрать. Мередиан мертва, она не стреляла, значит, мохнатое существо все еще разгуливает здесь, и оно может наброситься на меня.
Осторожно ступаю, стараясь не провалиться. Подхожу поближе к Восемь. Уверившись, что не тону, поднимаю взгляд и не верю своим глазам. Волосы Мередиан по-прежнему в пучке. Они не укрывают ей лицо. И уж точно не движутся.
Это муравьи-трупоеды! Их много, и они везде. Они укрывают собой то, что осталось от Мередиан — скелет, волосы, одежду, а так же землю вокруг останков. Смотрю на один бугорок, второй, третий. Их сотни! Под каждым деревом выросло по два-три. И это совсем не бугорки, это муравейники. Пару потраченных на колебания мгновений — и насекомые учуют запах моей крови, а, набросившись на меня, мгновенно сгрызут до костей. Боль будет ужасной. Нужно убираться отсюда, прихватив ружье. О, нет! Оно лежит рядом с останками Мередиан. Что же делать? Остаться живой, но уйти ни с чем? Или попробовать забрать винтовку, которая мне бесспорно нужна? Но муравьи… Что делать? Глубоко вдыхаю и закашливаюсь. Трупный запах такой сильный, что меня тошнит. Поворачиваюсь, чтобы уйти.
Но не тут-то было. Еще один лабораторный пес ходит вокруг болота, не решаясь подойти. Умный, чувствует снующую неподалеку опасность. Видимо, это он так воняет. Смотрю на мечущегося туда-сюда пса, потом на кости Мередиан. И так несколько раз.
Надеюсь, муравьи насытились. Трогаюсь к винтовке, ступая как можно быстрее. Ноги залипают в болотистой земле по лодыжки. Хорошо, что ботинки качественные, не рвутся и не промокают. Поглядываю на винтовку и боковым зрением наблюдаю за муравьями: они суетятся. Осторожно хватаюсь за ремень оружия. Красная муравьиная стая рекой движется на меня. Каждый из них в два раза больше того, что я видела днем. Прицеливаюсь и дважды стреляю в собаку, которая моментально подыхает. Мои штанины будто шевелятся. Смотрю на ноги, по которым снуют муравьи. Некоторые на ходу начинают меня
Закладываю ружье за спину. Руки прячу в рукава и стряхиваю насекомых, не позволяя им подняться выше. Ткань возле раны до нитки пропитана кровью, как поднимутся к ней — совсем обезумят.
Продолжая стряхивать, карабкаюсь вон из болота. Лишь бы подальше от этого места. Прохожу мимо тела животного, на него сразу же бросаются муравьи. Выбегаю из болота, напрочь забыв о ране, и, исходящих от нее острых ощущений. Стряхиваю последних со штанов, башмаков и рукавов.
Около полу часа иду не оглядываясь. И понятия не имею, что делать дальше. Меня преодолевает всепоглощающая усталость — хочется спать, будто я бодровствувала последние три месяца. Нахожу толстую ветку, обрезаю ее с двух концов, она служит мне посохом. Ужасно хочу пить. Прямо таки умираю от жажды. Но к ручью я не вернусь, нужно идти вперед, к Скале. Может, там я найду долгожданное спасение. Надеюсь, что пойдет дождь.
Опускается отличающаяся точно угольной чернотой ночь. В установившейся непроглядной темноте я буду особенно уязвимой: ни разобрать ничего толком не смогу, ни быстро убежать. Думаю, охота не закончится лабораторными выродками, на последок всегда приберегается все самое лучшее. Этого я и опасаюсь. Не знаю, что они выдумали, но готовиться следует к худшему развороту событий.
Окончательно поддаюсь полностью обволокшей меня усталости. Устраиваюсь под деревом, на которое случайно наткнулась, и, закрыв глаза, приказываю себе идти к Скале. Я не могу сдаться, этот день не станет для меня последним. У меня есть множество причин, чтобы заставить себя подвестись и продолжить путь. Хоть я и до предела изнеможенна, но мысленно призываю себя встать. Чем раньше доберусь до Скалы, тем быстрее все это закончится. И меня потрясает внезапное осознание, что я не знаю, где я. Что это за дерево и где оно стоит? В кромешной темноте ничего не разглядеть. Может быть, я на верной дороге, а может…
Почувствовав, что на лоб и губы падают холодные капли воды, вырываюсь из цепких оков сна. Мимолетные надежды оправдались — накрапает дождь. Здорово, что я наконец-то хлебну воды. Увеличивающиеся в размерах капли все чаще ударяются о лицо. Надеваю капюшон. Темноту прорезают длинные лучи прожекторов. Непозволительно, но я отключилась в кромешной тьме. Был бы рядом охотник или опасное существо — я бы его не увидела. Свет направлен на Скалу. К моему счастью, она близко.
Бережно касаюсь истерзанной ноги. Свежая рана еще более несносно зудит и ноет, но я вынуждена идти. Мне никто не поможет. Я обязана быть сильной, чтобы добраться до места назначения и закончить испытание.
Помогая себя руками, встаю и понимаю, что предстоящий путь будет не легким. Кружится голова, на ногу не ступить и меня лихорадочно трясет. И дождь, кажется, снова усиливается.
Делаю несколько пробных шагов и чуть не падаю, успев схватиться за нависшую ветку. Проявив железное терпение, жду, пока закончится головокружение. Становится несносно жарко, будто я сижу в разожженной печке. Кажется, у меня горячка. Снова прикасаюсь к пульсирующим царапинам, наверно, это из-за них меня охватила трясучка. Ткань штанины настолько просочилась кровью, что ее можно выкручивать. Какой бы обессиленной я себя не чувствовала, мне нельзя здесь оставаться. Надо поспешить к Скале, ведь осталось немного. Косой дождь густеет. Моя одежда тонкая, от такого сильного ливня я промокну за считанные минуты.
Папа бы сказал, что мы не знаем наших истинных способностей, пока не очутимся в безысходности. И он был бы прав. Остановится лишь потому, что больно? Он бы меня заслужено осмеял.
Снова пробую двигаться. Шаг за шагом. Нельзя, чтобы меня здесь врасплох застала очередная тварь или до зубов вооруженный охотник, которому я точно не смогу дать достойный отпор. Лучше уж там, внизу, в широченной долине, где мирно лежат камни самых разных размеров, которые я видела, стоя на обрыве. Опасаюсь, что мне их не преодолеть. И там нет ни одного дерева, за которым можно спрятаться.