Реплика в зал. Записки действующего лица
Шрифт:
Свою речь я написал заранее. Текст у меня сохранился. Сегодня могу отметить его вполне независимую тональность. Вот, например, как начал: "После того, как мне передали предложение Элема Германовича заслушать на сегодняшнем секретариате планы работы журнала "Советский экран", первым, естественно, возник недоуменный вопрос: как же обсуждать планы печатного органа Союза кинематографистов, когда не заявлен план дятельности самого Союза кинематографистов?.. В чем же дело? Мысль о том, что новое время оперативно используется для сведения старых счетов, я отогнал как стыдную и невозможную, ибо расцениваю новое время
Далее сообщил, например, что "Советский экран" "прибавил в этом году 100 тысяч подписчиков. Одна прибавка составила два месячных тиража "Искусство кино", а мы ведь выходим два раза в месяц. Сто тысяч человек авансировали нас своим доверием. Между прочим, журнал выходит только на русском языке, но имеет подписчиков в 95 странах мира".
Но я зря старался, напирая на аргументы и логику. Я вообще мог не сочинять своего доклада, ни на один пункт в нем выступавшие после меня просто не обратили внимания.
Ни разу не вспомнили и розданный на руки секретарям проект плана "Основных выступлений журнала "Советский экран" (1986 г.) по реализации решений XXVII съезда КПСС". Так назывался этот документ. Сегодня его читать смешно, а тогда такое было обязательно! И ведь сидел, сочинял, играл по вмененным всем нам выморочным правилам. Да, всем, одним миром были мазаны...
Вот, скажем, из Андрея Плахова того периода: "Недавний пленум правления Союза кинематографистов СССР, отразивший наше общее стремление перевести принципиальные идеи и выводы XXVII съезда КПСС в плоскость прямых практических действий..." (Газета "Советская культура от 5.2.1987 г.)
А вот из Виктора Демина: "На XXVII съезде КПСС эта беда названа без обиняков - застойные явления в обществе и в общественном сознании..." (Газета "Советская культура" от 30.10.1986 г.).
Называю этих двух критиков, поскольку именно они были тогда на острие атаки "за новое", именно они наиболее ярко представляли свой цех, обличая "Советский экран". Но и они, как видим, вполне дисциплинированно поминали в нужных местах и партию, и ее мудрость, и ее съезды.
Оба, кстати, спустя некоторое время после секретариата, выступили с разносными статьями о журнале - Плахов в "Правде", Демин - в "Советской культуре".
В те дни оказался в кабинете Ермаша. Не помню уже, что к нему привело, но прощаясь, он задержал перед дверью: "Имей ввиду: Плахов рвется на "Советский экран". Афанасьев (главный редактор "Правды" - Д.О.) сказал, что пока ему рано, пусть еще посидит в "Правде".
Одновременно на "Советский экран" "рвался" и, в конце концов, "прорвался" Демин. В своей статье он умудрился даже рост подписчиков посчитать немалой бедой: скольких новых читателей отравило зловредное издание! Статья заканчивалась звонко: "Сегодня нам, кинематографической общественности, нужен журнал смелый и ответственный, профессиональный и деловитый, живой , умный, мобильный, надежный помощник в предстоящей череде трудных, многоярусных свершений".
Мечта Демина осуществилась: Орлова задвинули под плинтус, а он стал главным редактором "Советского экрана". Теперь мог сам, без помех, избавленный от контроля Госкино реализовывать свои "многоярусные свершения". Но одно, как выяснилось, - красиво говорить, другое - делать. Оказалось, что главный редактор - не только должность, но еще и профессия, которой
Союз кинематографистов в лице Климова и Демина, отстранив Госкино и полностью подчинив журнал себе, так умело повели руководство журналом, что его просто-напросто очень скоро не стало. Так бесславно закончилась жизнь уникального киноиздания, просуществовавшего без малого семьдесят лет.
Но в тот день в конференц-зале, наэлектролизованном страхом, никто не знал, что впереди. Торжествовала сила разрешенной, а, значит, безнаказанной расправы.
Выступавший Демин сообщил, что вообще не встречал человека, которому бы нравился "Советский экран". Это издание, говорил он, лишено "станового хребта". Обычно миролюбивые критики Б.Рунин и И.Рубанова, чтобы не отравлять себе жизнь, никогда не критиковавшие отечественных фильмов, предпочитая творить восторженные тексты о зарубежных, понесли уже что-то просто несусветное, видимо, "сменив с учетом современности приспособленчество ко лжи приспособленчеством ко смелости". Первый назвал "Москву слезам не верит" и "Вокзал для двоих" - голливудским кино ( не в порядке комплимента, не подумайте, а в презрительно-осуждающем смысле - Д.О.), а журнал, поддержавший эти ленты, обвинил в потакании мещанским вкусам. Вторая же, прочитав несколько номеров от корки до корки, просто "обалдела", обнаружив, что в зарубежном отделе журнала "нет ничего о социалистических кинематографиях". Последнее было откровенной ложью, но кого это в тот момент заботило!
С фактами вообще получалась беда. Так, яростный Андрей Смирнов сказал, как отрезал: "Журнал мертв, пылится по всей стране". (За час до того я называл цифры роста подписчиков). Он крушил: "Советский экран" "унаследовал принципы буржуазной прессы" и всем своим обликом и сутью демонстрирует "глубокое презрение к нашему народу". Но у Смирнова единственного прозвучало все-таки нечто вроде похвалы. Он высказался в том духе, что нельзя, мол, не признать, что черное это дело осуществляется талантливо и профессионально. Спасибо и на том!..
Почти добили меня известный по жизни хитрован, критик Валерий Кичин и незадачливый, но вечно пьяный, режиссер Л.Марягин. Эти взяли совсем высоко. Кичин заявил что здесь "надо назвать слово нравственность", поскольку ее лишен главный редактор "Советского экрана", в результате чего "журнал разрушил критику как профессию" и вообще "самоуничтожился". Марягин, явно побывавший в буфете, похвалил перестройку, а в связи с моей персоной одарил обобщением: "Если человек лишен принципов, то он наверняка развалит любое новое дело".
Марягин еще успел застать то время, когда коллективными усилиями они как раз "Советский экран" и развалили...
Как всегда на трибуне был блестящ Ролан Быков. Разогнавшись еще на V съезде, он продолжал набирать ораторские обороты: "Что из того, что у журнала растет подписка, - кричал он, - на самом деле он больше не существует. Это послушный флюгер, который ни за что не борется". Каким дешевым получается конец у наших с ним борений вокруг детского кино, - думалось в тот момент.
– Как стало просто, оказывается, творческое решение подменять кадровым...