Репортаж не для печати
Шрифт:
В аэропорту нам с Питером предстояло расстаться: он должен был улететь в Атланту на съемки телепередачи, а я взял билет до Тель-Авива.
Еще несколько десятилетий тому назад поездка в священную библейскую страну представлялась делом сложным и утомительным. Чтобы добраться до Израиля, требовалась уйма времени. Сегодня же путешествие самолетом из Европы в государство на восточном побережье Средиземного моря, где встречаются друг с другом Азия и Африка, занимает лишь несколько часов
Израиль встретил меня духотой и нещадно палящим солнцем. Это был мои первый визит на Святую землю, но я много раз представлял себе, как должен выглядеть перекресток путей между Востоком
На Святой земле соседствовали шумные роскошные курорты типа Эйлата и тихие сонные деревни, окруженные плантациями цитрусовых, в изобилии произрастающих в жарком климате. Здесь, в Израиле, практически смыкались друг с другом кипящие жизнью современные города, с вечно спешащими толпами людей, и таинственная величественная пустыня.
Безлюдная и бесплодная пустыня.
Страна чудес и миражей, рождаемых безжалостным солнцем.
Страна, в которой, как истово верили первые христиане, можно по-настоящему соприкоснуться со сверхъестественным миром и услышать зов Бога.
Я взял такси и поехал в Иерусалим, один из древнейших городов нашей планеты. Расположенный среди суровых, отсвечивающих красным цветом цепей Иудейских гор, Иерусалим остается самым святым местом на земле, а для мусульман, которые называют его «Эль-Кудс» – что означает «священный» – выше него считаются только Мекка и Медина.
Я вспомнил, что «Иерусалим» означает «город мира». Но в его многотысячелетней истории было очень мало мирных лет. Он столько раз переходил из рук в руки, столько раз подвергался разграблениям и разрушениям, что, казалось бы, давно уже мог исчезнуть с лица земли. По описаниям участников первого крестового похода, который состоялся в конце одиннадцатого века, природа вокруг Иерусалима поражала своей безмолвностью и суровостью. И печальные картины этих лунных ландшафтов и мрачных гор соответствовали испытаниям, выпавшим на долю Иерусалима – скорбящая мертвая природа вокруг того места, где принял смерть сам Бог.
Поговаривали даже, что самым привычным скипетром короля Болдуина – того самого, который согласился с предложением девяти рыцарей доверить им защиту паломников от грабителей – был острый меч. Занявший свое место в ножнах, только когда смерть смежила веки короля.
Когда египетский султан Саладин двинул свою прекрасно экипированную и обученную армию на покорение Иерусалима, то жители города, за неимением средств на ведение войны, чеканили монеты из драгоценных металлов, изъятых у церкви. И когда наступил печальный для христиан день и Саладин все-таки занял королевский трон, то все церкви, за исключением храма Гроба Господня, были обращены в мусульманские мечети.
Приехав в Иерусалим, я некоторое время побродил по его старым улочкам, где каждый булыжник мостовой хранит память о событиях далекого и недавнего прошлого. Интересно, думал я, сколько разных ног самых знаменитых людей касались этих камней. И что могли рассказать эти молчаливые свидетели истории, если бы они могли говорить.
На улицах Иерусалима было достаточно многолюдно, и группки туристов с фото- и телекамерами пытались запечатлеть на пленку достопримечательности города. Люди ручейками стекались к храму Гроба Господня – месту, на котором, согласно преданиям, был распят, погребен, а затем и воскрес Христос. Отсюда они, миновав Львиные ворота, спешили пройти по Виа Делороза – скорбному пути Иисуса перед распятием.
Руководствуясь картой-схемой, приобретенной в сувенирной лавке, я отправился в мусульманский квартал города, где находились две знаменитые мечети, с которыми были связаны поиски Ковчега Завета. Миновал бесчисленные магазинчики, прилепившиеся по обоим сторонам улиц и похожие на маленькие пещеры, откуда продавцы настороженными глазами следили за туристами. Они пытались определить «потенциальные жертвы» и затащить их к себе за сувенирами.
Не уклоняясь от намеченного маршрута, я скоро очутился на площади Харам-эш-Шериф, имевшей форму неправильного четырехугольника и окруженной каменной оградой.
– Здравствуй, красавица, – сказал я вслух, оказавшись перед мечетью Омара, позолоченный купол которой сверкал под лучами солнца. Она находилась в центре площади, и ее наружные восьмиугольные стены были выложены красивыми голубыми изразцами.
Я стоял на Храмовой горе, на месте, где некогда находился Второй храм, и, запрокинув голову, любовался мечетью Омара, правильное название которой – мечеть Скалы или «Купол скалы», поскольку она воздвигнута над скальным утесом и действительно напоминает собой купол.
Именно здесь, в начале двадцатого века, пытались проникнуть в тайну священного Ковчега Завета англичане во главе с Монтегю Паркером. Какое же упорство в достижении поставленной цели, предприимчивость и хитрость нужно было проявлять археологам, чтобы, рискуя своими жизнями, вести раскопки в районе Храмовой горы'. Они вызывали ненависть и злобу у многих представителей верующего мира, которые если и допускали возможность археологических изысканий, то лишь для того, чтобы подтверждать новыми находками давно уже известные истины, заключенные в библейских текстах. Поскольку гарантировать находку Ковчега Завета в секретном туннеле или в подземной пещере никто не брался, то и раскопкам чинили всевозможные препятствия.
С некоторым внутренним трепетом я зашагал ко входу в мечеть Омара, где должна была находиться огромная бесформенная глыба из рыжего известняка – камень Шетиа. Согласно Библии, именно на этот камень и был водружен Ковчег Завета. Сняв туфли и поставив их возле стены у входа в мечеть, я. в одних носках, последовал вовнутрь.
Первым впечатлением было невероятное ощущение почти магической силы, разливавшейся в воздухе. Внутри мечеть двумя рядами колонн делилась на три небольших круга. И в среднем из них, за металлической оградой, я увидел святыню Соломонова храма – камень Шетиа.
В одном месте можно было приблизиться к камню почти вплотную и даже дотронуться до него рукой. Почти везде поверхность камня была грубой и шершавой на ощупь. Но здесь, благодаря тому, что камень Шетиа трогали руки бесчисленного множества путешественников и туристов, он был гладкий, почти как стекло.
Под каменной глыбой находилась пещера, в потолке которой имелось отверстие. Через него в пещеру стекала кровь жертвенных животных. Одиннадцать черных ступенек вели в помещение под камнем Шетиа. Сама мечеть с ее великолепными колоннами и арками, искусно выложенной мозаикой и затейливыми надписями, имела четыре двери, ориентированные по четырем сторонам света. Северный вход назывался Врата рая, восточный – Врата Давида. Южный вход считался центральным – именно им я воспользовался для того, чтобы пройти вовнутрь Купола Скалы. Напротив этого входа высился фасад мечети Аль-Акса.