Репортаж ведет редактор
Шрифт:
Карьера врача-клеветника увенчалась приговором народного суда. Впрочем, звание врача в данном случае, мягко говоря, — условность. Медицинское образование Ильина — всего лишь плод его фантазии. Копию с копии диплома, представленную им, так и не удалось сличить с оригиналом — за неимением такового в природе. Зато установлено, что самозваный «доктор» долгие годы сидел в тюрьме за грабеж.
В разговоре с инженером Шеловской упрекнул его только в том, что он, поступая на завод, умолчал о пребывании в плену. Однако в душе уполномоченный согласился, что для этого у Георгия были основания. После войны Волков дважды поступал на работу, и оба раза его увольняли из-за того, что в анкете стояло
Немалое время, затраченное на кропотливую проверку анонимного письма, уполномоченный не считает потерянным. Ведь в результате смыта ядовитая грязь, вылитая на честного советского человека. Ради этого стоило искать заметенные следы, стоило ломать голову и загружать подчиненных дополнительной работой.
А вот другое письмо, полученное Шеловским. Оно написано 32-летним шофером Алексеем Лосевым и подписано полным именем, отчеством и фамилией. Он благодарит сотрудников госбезопасности. «От них, — пишет Лосев, — я услышал добрые, сердечные слова, от которых у меня на душе стало светлее… Они вновь мне помогли встать на ноги». Автор дает слово отдать все силы на благо Родины.
Каковы же мотивы, побудившие шофера взяться за перо?
В организации, где он работал, у него сложились натянутые отношения с руководителями. Не участвуя в общественной жизни, не получив никакой политической закалки, Лосев стал переносить свою неприязнь к «начальству» на всю окружающую жизнь. Его антисоветские высказывания становились все озлобленней. Они, пожалуй, могли бы стать находкой для журналистов Запада, чернящих нашу действительность по поводу и без повода. Росло возмущение тех, кто слушал эти высказывания. Естественно, что о них стало известно и уполномоченному УКГБ.
Шеловской поручил заняться этим старшему лейтенанту Девяткову:
— Разберитесь, Федор Александрович, откуда у него такое. Не может быть, чтоб антисоветчина по-настоящему пустила корни в душе рабочего человека.
И Девятков терпеливо разбирался. Конечно, Лосев виноват. Но виноваты и руководители, не занимавшиеся воспитанием рабочего. Пять классов и шоферские курсы — не велик багаж. Посоветовать бы водителю поступить в вечернюю школу либо вовлечь в кружок текущей политики, потолковать о том, что у него на душе. Казалось бы — элементарные вещи. А поди ж ты — не приходили в голову ни директору, ни председателю месткома. И директор и председатель хотели только одного — поскорей избавиться от такого шофера. О том, кто его будет воспитывать после них, как-то не думалось. Зато на резкости ни тот, ни другой при случае не скупились. Не стеснялся в выражениях и Алексей. Атмосфера накалилась. В конце концов он подал заявление об уходе, решил уехать из Миасса. Тогда и состоялась у него беседа в кабинете уполномоченного УКГБ. На стул у письменного стола сел худощавый рабочий в телогрейке и ватных брюках. Посетитель явно не знал, куда деть свои руки. То клал их ладонями на колени, то опирался локтями о край стола.
Оперируя фактами, цифрами, примерами, чекисты спокойно и последовательно, пункт за пунктом опровергали антисоветские россказни Лосева. А наговорить он успел много. Беседа, начатая с разбора вопроса о колониализме, закончилась обсуждением темы о строительстве жилья. Кстати, Николай Филиппович и Федор Александрович тактично напомнили собеседнику, что и он получил отдельную квартиру в новом доме.
В каждом слове Шеловского и Девяткова Алексей слышал не угрозу, а участие. Возможно поэтому беседа и оставила заметный след в сердце рабочего. В конце ее Николай Филиппович взялся за телефонную трубку, попросил руководителя другой организации устроить Лосева на работу. А через некоторое время Шеловской
Что ж, отрадно. Но уполномоченный не торопится ставить точку. Он справляется, как прижился шофер на новом месте, как работает. Ответ на эти вопросы один: к новичку нет никаких претензий. Случалось, что сменщик не выходил на работу — Лосев оставался за рулем на вторую смену. Значит, не напрасно он благодарил сотрудников госбезопасности. Значит, они действительно «вновь помогли встать на ноги».
Я слушал Шеловского, и мне казалось, что перевертываю одну за другой страницы его жизни.
В последнее время центральные газеты начали печатать материалы о работе чекистов. Пора и нам. Пока что эта тема в нашей газете — целина.
НА ТРИБУНЕ — ТЕХНОЛОГ ПОЛЕЙ
После ноябрьского Пленума ЦК партии мы стали более обстоятельно заниматься и промышленностью и сельским хозяйством. На днях под рубрикой «Прочти и примени в своем совхозе и колхозе» напечатали рассказ директора Уйского совхоза Григория Федоровича Дейнеко о дешевом и выгодном способе приготовления кормов на фермах. Новый способ применяется в этом хозяйстве больше двух месяцев. Послали в Уйский совхоз литературного сотрудника Дмитрия Югова, он и привез рассказ директора.
Суть нового способа в том, что зимой животные получают силос, свеклу и солому не по отдельности, а в виде кормосмеси. Затраты на ее приготовление невелики. На переоборудованном измельчителе «ИГК-30» трое рабочих приготовляют смесь для тысячи коров. А эффект хороший. Кормление такой смесью молодняка крупного рогатого скота позволяет получать суточные привесы по 400—500 граммов на голову. Получается своего рода интенсивный откорм без расхода концентратов. Надо ли говорить, как это важно!
Сегодня получили постановление бюро сельского обкома партии «О новом способе приготовления кормов в Уйском совхозе», принятое по материалу газеты. Бюро одобрило инициативу тружеников совхоза и рекомендовало всем хозяйствам области приготовлять такую кормосмесь.
С начала февраля каждый день печатаем письма и статьи работников сельского хозяйства, рассказывающие о том, как в нашей области откликаются на призыв устьлабинцев — развернуть всенародное соревнование за увеличение в 1963 году производства зерна и продуктов животноводства. Постановление Центрального Комитета партии, поддержавшего инициативу передовых тружеников Кубани, — отныне программа нашей работы по освещению жизни совхозов и колхозов.
Пока сделано немного. Завели постоянную рубрику «Трибуна земледельца» и готовим статьи, в которых мастера земледелия пишут о своем опыте, ставят волнующие хлеборобов вопросы, делятся планами на будущее. Первым с этой трибуны высказался главный агроном совхоза «Красный Октябрь» Верхнеуральского производственного управления А. Вертняков.
«Красный Октябрь» интересен сейчас, прежде всего, своим прошлогодним урожаем. Летом 1962 года, как раз в пору налива зерна, по всей области стояла жара. Мне не раз довелось бывать в поле — то в одном районе, то в другом. Зной как бы обескровил зерно. Посмотришь на пшеницу — колосья как колосья, а разотрешь колосок в ладонях, отделишь зернышки и видишь — худосочное зерно, тощее, как говорят хлеборобы, — «прижатое». Только не везде удалось засухе «прижать» хлеб. Где трудились рачительные хозяева, где агроном не просто нанятый работник, а умелый технолог полей, где его работа — творческое горение, там засуха урвала немного. К таким хозяйствам и относится совхоз «Красный Октябрь».