Репортер Кэйд (др. перевод)
Шрифт:
Кэйд вспомнил собственную агонию, которую пережил из-за нее, как стал банкротом из-за нее, но теперь ему было на все наплевать. Как бы плохо она ни вела себя, она была единственной в его жизни. К счастью или к несчастью, с горечью подумал он. Страшная альтернатива, и она угнетала его.
— Ладно. Не будем ворошить прошлого, Хуана, — сказал он. — Начнем все сначала. Ты моя жена. Ты хочешь, чтобы я вернулся. Вот и все. Мы начинаем снова и о прошлом не будем говорить. Мы с тобой вернемся в Нью-Йорк. Найдем небольшую квартиру,
Она провела ногтем по его груди.
— Значит, Нью-Йорк? Мне не хочется жить в Нью-Йорке. — Она наклонилась и поцеловала его. — А ты не можешь работать здесь? У нас был бы дом. Он все еще наш. Ведь он тебе понравился, да?
— Я работаю по контракту и обязан быть в Нью-Йорке.
Она подняла голову и озадаченно посмотрела на него.
— По контракту? А что это значит?
— Ну, в газете работаю.
— Это хорошо?
— Не так чтобы уж очень, но меня устраивает.
— Они прилично платят?
— Да нет, пожалуй, очень плохо.
— Ну, вот! Зачем же тебе работать на них?
— Ты это вряд ли поймешь. Мне нужно работать полтора года до окончания контракта.
Она задумчиво уставилась в потолок.
— Сколько же они платят?
— Триста долларов в неделю, — ответил он, а сам безнадежно подумал: "Деньги и плоть. Адольфо знает ее, а я только познаю". — Для тебя деньги очень важны?
— Ну почему же? Просто хорошо иметь деньги, но это не самое главное. — Она повернула к нему лицо и улыбнулась. — Я ведь экономная. Разве плохо я содержала дом? А готовила разве плохо?
— Хорошо.
— И ты думаешь, мы сможем прожить на триста долларов в неделю?
— Конечно. Тысячи людей живут на меньшее.
Она похлопала его по руке.
— Ну хорошо. Поедем в Нью-Йорк.
Так они разговаривали ночью. А утром, отменив заказ на полет в Нью-Йорк, он позвонил мексиканским юристам и сказал, что развод отменяется. Этот вопрос был тоже обсужден ночью с Хуаной.
— Ты не должен разводиться со мной! — убеждала она, схватив его за руку. — Без тебя я пропаду! Ни один мужчина не пожелал на мне жениться, кроме тебя, понимаешь? Я потому и вернулась, что ты мой муж.
Он взял ее лицо в ладони.
— А я могу простить тебя только потому, что ты моя жена, — сказал он.
Когда он закончил разговоры с мексиканскими юристами, она крепко обняла его.
— Как я счастлива! Вернемся домой! Зачем оставаться тут? Начнем экономить деньги. За дом заплачено до конца месяца. Мы вернемся, и я буду готовить для тебя.
И они вернулись. Первое, что заметил Кэйд, это новый красный "тандерберд" в гараже.
Она небрежно махнула своей красивой ручкой.
— Тот, что ты мне подарил, был лучше. Этот мне подарил Педро. Он должен был это сделать, потому что признался, что пожар был делом его рук.
Кэйд пожал плечами, словно поправляя тяжелую
— Я сейчас принесу тебе выпить, милый. Текилы?
Кэйд сел в шезлонг.
— Спасибо, не надо. Я больше не пью.
— Почему?
— Для меня это плохо обернулось.
Она удивленно посмотрела на него и пожала плечами.
— Я тогда распакую вещи.
Она ушла, оставив его одного. Ему тошно было видеть "тандерберд" в гараже, вся эта атмосфера дома угнетала его. Конечно же, она делила спальню наверху с Педро Диасом.
Ничего не получится, думал он. От силы месяц продержится, но не больше. Деньги и плоть. Это выше ее, и ничего с этим не поделаешь, как ничего не поделать с тем, что он любит ее.
Но на худой конец, думал он, в этот неопределенный период он будет любоваться ее красотой и постепенно готовиться к неизбежному разрыву. Но уж когда это произойдет, он должен порвать с ней раз и навсегда, выбросить ее из головы. И не пить ни в коем случае. Слишком много было пережито, чтобы позволить ей снова сделать над тобой такое.
И так они жили десять дней, ездили ужинать в скромные рестораны; когда появлялось такое желание, ходили вместе в кино, совершали прогулки на автомобиле. Для Кэйда это был период умиротворения, но ее он ни на минуту не выпускал из поля зрения. Даже когда она ездила на базар, он был с ней. До такой степени стал ее тенью, что начал вызывать ее беспокойство.
Как-то вечером, когда они сидели в саду, она спросила:
— Ты счастлив, милый?
Он поднял глаза от кроссворда, который пытался решить.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ты так изменился. Стал тихим, серьезным. Тебя уже не интересуют некоторые вещи.
— Какие именно?
— Ну… многие. А работать ты собираешься?
— Да. О, кстати, я собирался поговорить на эту тему. Ты знаешь, мне надо возвращаться в Нью-Йорк на той неделе. Ты, конечно, полетишь со мной.
— Да? — Она посмотрела на него вопросительно. — А где мы будем жить в Нью-Йорке?
— Сначала в гостинице поживем и поищем квартиру.
— А сада у нас там не будет?
— Нет.
— Послушай, а может быть, лучше будет, если я приеду после того, как ты найдешь квартиру? Сэкономим денег. За этот дом заплачено вперед еще на две недели. — Она посмотрела на него с улыбкой. — Видишь, какая я экономная.
— Поедешь со мной, Хуана. Одну я тебя в Мехико не оставлю.
— Пусть будет так, милый. Я согласна со всем, что тебе подходит. Когда мы вылетаем?
— В четверг, на той неделе.
— А может, выехать на машине в среду?
— В Нью-Йорке тебе машина не понадобится, Хуана. Никто нынче машинами в Нью-Йорке не обзаводится: ее нигде не припаркуешь. Мы ее продадим. Я попрошу Крила подыскать покупателя.