Рерайтер
Шрифт:
— А что надо, чтобы к ней так не относились?
— Нужен новый шестнадцати разрядный процессор, память не меньше двухсот пятидесяти килослов и диск внешней памяти емкостью хотя бы в десять мегаслов.
Я не зря перешел на килослова, все дело в том, что сейчас в СССР еще нет понятия бит и байт, здесь за единицу информации берутся разряды и слова. Причём «слово» не имеет чёткой размерности, оно может быть разным в зависимости от разрядности шины, два, три, четыре или вообще восемь байт. Я уж не говорю о нестандартной
— А что за диск внешней памяти, — спрашивает она, — наверное, ты говоришь о барабане, раз такая большая ёмкость. Тогда плакали твои плюсы, такую бандуру придётся ставить на каждое рабочее место.
— Вот, об этом я и хотел с тобой поговорить.
— Именно со мной? — Удивляется Надежда.
— А с кем ещё? — Смеюсь в ответ. — Это же ты учишься на физической химии, а не я. Тебе и карты в руки в разработке ферромагнитных покрытий, на которые будет записываться информация.
— Подожди, — она в отрицании выставляет перед собой руки, будто я собираюсь на неё напасть, — а ты не подумал, что я просто студентка третьего курса?
— И что? — Смотрю на неё так, будто она сейчас произнесла глупость.
— Да то, что я сейчас не могу по своему усмотрению взяться за такую работу. Вот если бы кто-нибудь вел эту тему, то я была бы не против принять в ней участие.
— А как на счёт утверждения, что наука удел молодых? — На самом деле я только что придумал такое утверждение, и горе тому студенту, который рискнёт озвучить это преподавателю.
— Не слышала о таком, — тут же реагирует она на мое сомнительное высказывание, — но без руководителя меня до этих работ не допустят.
— А если такой руководитель появится, ты пойдёшь к нему работать?
— Пойду, — кивает Надя, — тема действительно мне интересная.
— Вот и ладушки, — улыбаясь, ставлю я точку в разговоре.
— А ты не слишком самонадеян, — смотрит она строго на меня, — уж слишком на розыгрыш это похоже, вроде твоего компаратора.
— Нет, это не розыгрыш, — я тоже делаю серьёзное лицо, это работа, которая в ближайшие тридцать лет будет определять направление развития компьютерной техники. И не бойся, я тебя без поддержки не оставлю, так как мне нужен тот, кто может реализовать мои идеи.
— И много у тебя таких идей?
— Много, — отвечаю я и стучу по своей голове, — и они скоро разорвут мне мозг, настала пора от них избавляться.
— Хорошо, посмотрим что у тебя получится, — вздыхает она, — тут ведь ещё надо чтобы руководитель на меня внимание обратил.
— И да, это тоже важно, — соглашаюсь с её рассуждениями, — а потому нужно, чтобы ты была студентка, комсомолка и просто красавица.
— Студенткой и комсомолкой я и так уже являюсь, — улыбнулась девушка, — а вот насчёт красавицы, извини, какой уродилась.
— Не родись
— Да, видела. Но причем здесь она?
— А притом, — понижаю голос, чтобы никто не мог подслушать, о чём мы здесь секретничаем, — Марьина сначала выглядела примерно так же как ты сейчас. Но под воздействием пилинга, фототерапии, электропорации, ионофореза, микротоковой терапия, медеризации она потом стала такой, какой стала.
— Из всех процедур, которые ты назвал, мне только одна знакома, — ухмыляется Надежда, — фототерапия. И да мне иногда приходится загорать, когда картошку окучивать ходим. И вообще, всё, что ты перечислил, наверняка денег больших стоит, а у нас в семье с ними не густо.
— Деньги это не то, о чём стоит беспокоиться, — отмахиваюсь я. — Главное это стремление к совершенству.
— Ну а теперь скажи, зачем ты мне по ушам ездишь?
— Что значит ездишь? — Изображаю удивлённый вид. — Ты мне не веришь, что ли?
— Нет, — отзывается она, — я могу еще поверить, что ты альтруист и ради будущего своих ЭВМ готов идеями делиться. Но всякие пилинги и ионофорезы полная чушь. Это всё придуманочтобы деньги тянуть с доверчивых граждан.
— Отлично, — радуюсь я, — если ты так думаешь, значит, сработаемся. А теперь послушай, что я придумал на ближайшую перспективу. Дело в том, что в марте будет организована закрытая выставка достижений предприятий микроэлектроники, и там, наряду со всякими устройствами, будут представлены мини ЭВМ. Вот на этой выставке я и думаю показать свою Эврику.
— А я здесь зачем? — Не удержалась от вопроса девушка.
— Так ты и будешь представлять нашу ЭВМ. Сама подумай, увидят тебя за клавиатурой Эврики и решат, что если даже девушка освоила эту машину, то уж они-то тем более смогут на ней работать, и обязательно поинтересуются, откуда такое чудо?
Чудо это кто? Эврика или Лапшина?
— И то и другое, — пробивает меня на смех, — но посетить салон красоты и ателье тебе придётся, и не раз.
— Я же сказала, с деньгами у нас в семье не густо. — Снова возражает Надя.
— Трудный ты всё-таки человек, Лапшина, — выражаю я некую степень раздражения, — никак не хочешь понять, что твой внешний вид это лицо нашего института. Поэтому все расходы на салон и ателье возьмёт на себя лаборатория и проведёт их как затраты на рекламу.
На этом разговор с Лапшиной сам собой зачах, а вот натаскивание её на работу с компьютером приобрело вид гонки. Пришлось мне не только заняться пробелами в компьютерной грамотности у девушки, но и заставить её учиться работать на клавиатуре, а то очень некрасиво, когда пользователь долбит по клавишам двумя пальцами.