Рерайтер
Шрифт:
По подсказке «железяки» тут же сделал дополнительную приблуду на три транзистора и подвесил ее прямо на плату системы управления, накопление ошибок сразу прекратилось.
— Подумать только, — удивился Виталий Владимирович, когда мне пришлось объяснить ему, в чем была причина, — оказывается, ларчик просто открывался.
Ну да, это с его точки зрения просто, а мне пришлось два дня на это убить. Но надо отдать ему должное, с платами не подвёл, через неделю я получил свои первые пять плат. Всё, процесс создания первой микро ЭВМ вышел на прямую. Конечно, работы было еще много, тут и распайка платы и приобретение телевизора, с кассетным магнитофоном и… а вот с клавиатурой вышел затык. Всё дело в том, что клавиатур в СССР сейчас нет, совсем нет, ни в каком виде. Вроде бы говорят, в следующем году Консулы из Чехословакии у нас
— Это чьё? — Показал я клавиатуру Виталию Владимировичу.
— Это? — Улыбнулся он. — Это несостоявшийся проект твоего лучшего друга, Жилкина. Если нужно, можешь забрать, списал он это устройство.
— А чего так? — Я еще раз со всех сторон осмотрел клавиатуру. — Вроде бы нормально смотрится.
— Ему посоветовали клавиши сразу в терминале разместить. А то это убожество всё время мешаться на столе будет, да ещё, не дай Бог такому случится, упадёт и разобьется.
* * *
Естественно, ничего «просто так» брать не стал, пришлось побегать с бумажками, и официально оформить передачу списанного устройства в другую лабораторию, а то первый отдел не дремлет, вполне могут обвинить в выносе секретной техники за пределы учреждения. Сложностей в доработке клавиатуры под мои условия не возникло, микросхема на три сотни транзисторов и готово. Хорошо, когда мощный ресурс под рукой, правда на такие мои художества Троцкий отреагировал нервно. Просто воспроизвести несколько чипов на пластине не сложно, а дальше без завода уже не получится, там ведь ещё требуется резка пластин, и заливка корпуса, а это всё делается, как я уже раньше говорил, не бесплатно. Но уболтал, пообещал его сильно удивить конечным результатом. Ну а дальше проще, даже ничего не пришлось с наклейкой знаков мудрить, сами клавиши имели сверху тонкий прозрачный пластик на защёлках, вот под него и подсовывалась бумажка с напечатанными знаками.
С приобретением магнитофона и телевизора получилось смешно, в СССР существовало такое явление, как магазины уценённых товаров, где продавали продукцию, которую по какой-то причине не могли выставить на полку промтоварного магазина. Царапина какая, которая сильно портила внешний вид, лопнувшая панель, вмятины различной степени тяжести. Иной раз доходило до абсурда, в продажу выставлялся холодильник по цене в пять рублей и люди порой интересовались: — А что там не работает?
Продавцы тыкали в разбитый блок запуска двигателя и говорили, что гарантийная мастерская от ремонта отказалась. Но находился покупатель, который не верил продавцам на слово, включал холодильник в сеть и он начинал работать, получалось, что блок был рабочим, только выглядел неисправным. Однако, продавать холодильник по прежней цене было уже нельзя, а в комиссии по уценке специалистов, как правило, не водилось.
У меня произошла несколько иная история, в «уценёнке» я увидел телевизор " Чайка — 4? новенький, черно-белый, полностью транзисторный, но не рабочий. Оказывается, при разгрузке грузчики случайно уронили ценный товар и помяли заднюю крышку с угла, которая на всех советских телевизорах делалась из металла. Но это полбеды, вся беда состояла в том, что от удара лопнула плата радио тракта, и теперь телевизор представлял собой набор деталей. Но мне как раз смотреть телевизионные программы было и не нужно, а нужен был ценник, на котором красовалась цифра шесть.
— Да это же дешевле чем даром, — мысленно вскричал я и сразу вцепился в электронное изделие.
Так что телевизор был приобретён и притащен в лабораторию, где мне пришлось немного поменять режимы работы кинескопа, чтобы изображение хоть немного напоминало дисплей.
После этого случая, я стал наведываться в этот магазин целенаправленно, и
Время бежит быстро и уже в ноябре нам удалось выдать первые результаты с распайкой перевёрнутых кристаллов. Если кто думает, что благодаря подсказкам «железяки» всё прошло на ура, вынужден огорчить, там оказалось столько нюансов, что голова кругом шла. Особенно это касалось подложки, температурные расширения никто не отменял, поэтому подборка материалов на подложки превратилась в полноценный квест. Ну и заодно опять попробовали увеличить количество транзисторов в чипе. Плотность транзисторов правда, поднять не удалось, резко падал выход годных кристаллов, но за счёт увеличения площади своего достигли и сразу получили память на один килобайт. Но тут вылезла ещё одна проблема, кристаллы получились большие, а пластины для экспериментальных работ нам доставались в основном с браком, поэтому общий выход бракованных чипов оказался всё равно больше чем мы рассчитывали. Но пока занимались экспериментами, я сумел накопить аж девятьсот килобайт памяти, вот они у меня, упакованные в фольгу лежат. Скоро буду паять их на отдельные платы памяти, по восемь штук, я с самого начала решил сделать память быстро заменяемой, поэтому на материнке у меня разместилось восемь слотов под них, а то чёрт его знает, технология не отработана, надо предусмотреть возможности ремонта без ковыряния паяльником в материнской плате.
Да, тут еще одна неприятность приключилась, оказывается, с этого года у нас в институте заработала военная кафедра. Так-то бы она и не стоила упоминания, но не в моем случае, после того, как целый месяц мы били ноги на импровизированном плацу, осваивая строевой шаг и приветствие командного состава, на меня почему-то взъелся зав кафедрой подполковник Булыгин. Сначала я думал, что это такой привет из моего родного города от Краснова, но нет, он даже понятия не имел откуда я родом. Затем решил, что он водит дружбу с нашим комендантом общежития, и тот решил устроить мне «весёлую» жизнь, но опять мимо, так как один раз видел, что при встрече они друг дружке даже не кивнули. Так вот, этот подполковник постоянно искал методы дополнительного воздействия на меня, и чуть ли не раз в неделю отыскивал какие-то сомнительные доносы от «доброжелателей» о моей политической неблагонадёжности. Даже в нашу комсомольскую организацию обратился с просьбой разобрать моё персональное дело. Но тут ему пришлось обломиться, так как на учёте я стоял в другом месте, а там комсомольцы оказались совсем не те, на которых он рассчитывал, прежде чем заняться разбирательством они потребовали доказательств, а их у Булыгина не было.
В общем-то, я и не сильно переживал по этому поводу, но на меня вдруг наехал Горобец, этот тот самый Леонид Николаевич, который пытался «расколоть» меня на первом курсе в кабинете ректора, на предмет нарушения режима секретности.
— Сигнал на тебя поступил, Климов, — с какой-то непонятной радостью сообщил он мне.
— Это те самые анонимки, которые никто подтвердить не может? — Отмахиваюсь я.
— Нет, это не «те самые», — лыбится он, и как тогда трясет перед моим носом каким-то документом, — тут изложены достоверные факты.
Зря он так, я ведь знал, что он не удержится похвастать и заранее дал задание «железяке» отслеживать все документы. Вот «Шиза» и успела зафиксировать этот документ, и не только имя заявителя, но и то, какие такие «достоверные» факты мне инкриминировались. Короче говоря, полная лажа, якобы я три дня назад побывал в женском общежитии и в порыве откровения похвастался Корчковой Надежде, знать бы ещё кто это такая, в том, что получил три тысячи рублей от неизвестных лиц, за предоставление сведений по одной разработке лаборатории. Так вот, в качестве доказательства слов, там утверждалось, что я живу не по средствам.