Решальщики. Перезагрузка
Шрифт:
— Поняла, Виктор Альбертович, — ответила, глядя в пол, Алла.
Ответила так, что Петрухину даже сделалось немного стыдно и неловко. Ведь это именно он стал невольным инициатором столь безобразной сцены.
Секретарша вышла. Брюнет сделал глоток кофе, улыбнулся и сказал:
— Я же тебе говорил, Борисыч, — говно вопрос!.. Иди, потусуйся минут пять в курилке. Сейчас я вызову к себе народ, и ты сможешь начать работать. Как минимум сорок минут у тебя будет.
Надо сказать, обыск — процедура довольно утомительная.
В кабинете Строгова площадью около двадцати
Петрухину повезло. Сразу от двери он увидел на столе раскрытый дипломат и лежащую в нем записную книжку. Записная книжка делового человека по толщине и формату зачастую отличается от книжечки карманной. Потому и носят ее, как правило, в дипломате. Но для начала Дмитрий уселся за стол и принялся листать перекидной календарь на столе. Он открыл его на странице «28 февраля» и двинулся «к двадцать третьему апреля». Записей и пометок, часто сокращенных, было довольно много. Довольно часто встречались номера телефонов или словечко «тр.» — видимо, сокращение от слова «труба», «трубы». Все, что так или иначе вызывало сомнение, Петрухин быстро переписывал на лист бумаги.
Завершив с календарем, Дмитрий взялся за записную книжку. Здесь в первую очередь его интересовали телефоны, помеченные инициалами. А среди инициалов — те, которые включали буквы «А», «С», «М» или «Т». Довольно быстро он обнаружил номер, принадлежащий «Саше Т.». Но это был номер телефона из коммунальной квартиры на Ваське, в которой «Саша Т.» больше не проживает…
Петрухин работал быстро, но время все равно бежало еще быстрей. В приемной его страховал охранник Брюнета, посаженный вместо Аллочки… После изучения записной книжки и настольного календаря пришел черед ящичков письменного стола. Их Дмитрий просмотрел бегло, формально: в ящиках уже наверняка шуровали сотрудники полиции, и рассчитывать на что-то интересное не приходилось… Так оно в итоге и вышло.
Время бежало, а незаконный обыск пока не дал никаких ощутимых результатов. Листок бумажки с координатами новенькой трубки или нового адреса «Саши Т.» (если он вообще существует) мог быть спрятан в одной из папок внутри шкафа. Он мог лежать где-нибудь за плинтусом, быть записан вразбивку, по одной циферке на разных страницах календаря. Он мог лежать под ковриком «БМВ». Или храниться дома у Строгова. Или на той квартире, что он купил для встреч с любовницей. Он мог быть в памяти компьютера. Или в памяти самого Строгова. Или… есть еще тысяча мест, где можно разместить несколько цифр телефонного номера.
Петрухин с кислым видом задвинул створку шкафа и откатил в сторону другую. Внутри висел на плечиках плащ Игоря Васильевича. Неожиданно в кармане зазвонил телефон. Дмитрий быстро вытащил его, поднес его к уху:
— Але.
— Наталья Николаевна, — раздался голос Брюнета. — Прошу прощения, что опоздал, но у меня совещание подзатянулось. Однако минут через пять закончим.
— Спасибо, Варвара Пантелеевна, — буркнул Петрухин. — Понял тебя.
В наружных карманах
Петрухин еще раз обвел внимательным взглядом кабинет. Подошел к подоконнику, на котором лежал распухший от газет файловый «уголок». Пресса оказалась отнюдь не свежей. Более того, все пять аккуратно сохраненных газет оказались датированы одним числом — тринадцатым апреля. Дмитрия так и подмывало умыкнуть всю пачечку, дабы на досуге спокойненько проанализировать, чем же таким памятным запомнился Строгову этот день в истории. Однако в конечном итоге он ограничился лишь тем, что переписал в блокнотик названия газет. Резонно рассудив, что продвинутый пользователь Купцов наверняка сумеет сыскать в Сети интернет-версии всех пяти изданий…
…Когда закончилось совещание у Брюнета, и Строгов в стайке нескольких сотрудников вышел из кабинета, Дмитрий сидел в приемной и мирно беседовал с охранником. А спустя еще две минуты появилась несчастная, порядком запыхавшаяся Алла. Которая привезла «хороший» кофе вместо «плохого».
В начале восьмого Петрухин и потягиваемое им пиво лениво фланировали вдоль обочины Выборгского шоссе — со стороны въезда в город и практически в створе едва угадываемого за береговой линией коммерческих ларьков павильона станции метро «Озерки».
Густо чадили окрестные шашлычные и шавермы; перекрикивая друг друга, сражались за первое место в народном хит-параде Ваенга и Стас Михайлов; затаренная напитками и сухим пайком молодежь держала курс в направлении Суздальских озер; подтягивались к месту традиционного работостояния трассовые, «наягуаренные» и «нареддевильные» девочки… Спальный район города, по своим территории и народонаселению вполне сопоставимый со средней руки областным центром, готовился привычно, с поправкой на хорошую весеннюю погоду, пережить очередной праздный предпраздничный вечерок.
…Не доехав до Петрухина каких-то метров тридцать и уткнувшись мордой в зебру пешеходной разметки, остановилась синяя «девятка», исторгнув из запыленного чрева двух пассажирок. Ирина Купцова и ее классная руководительница, сухо попрощавшись с водителем, пересекли шоссе и направились в сторону метро. Дождавшись, когда они исчезнут с линии горизонта, «девятка» подкатила к Петрухину и гостеприимно распахнула дверцу «первой парты».
— Ну здорова!
— И тебе не хворать! — ответствовал Дмитрий, загружаясь в салон. В момент посадки он неуклюже расплескал пиво, заслужив неодобрительный взгляд товарища по приватному сыску.
— Але! Аккуратнее, да? Не в маршрутку заходишь! — проворчал Купцов, трогаясь.
— Отставить ворчать на шефа! О начальстве — либо хорошо, либо очень хорошо. Уяснил?.. Да, а ты чего девок своих столь бесцеремонно выгрузил? Могли бы сначала их по домам развезти. Всё одно по времени некритично.
— Это у тебя некритично. Ты вон хотя бы пиво сосешь, а я сегодня за цельный выходной день — ни капли спиртного… Ладно, банкуй, куда сейчас?
— Пока дуй к метро «Пионерская». Там покажу.